Запечатленные
Шрифт:
– Я никуда не уйду! – Калеб посмотрел на меня сверху вниз. – Ты все еще хочешь убрать отметины? – Я кивнула. – Тогда давайте покончим с этим поскорее.
– Питер, скажи ему! – взмолилась бабушка.
Отец покачал головой и сжал губы.
– Калеб знает, с чем справится, а с чем нет. Если бы на месте Мэгги была Рэйчел, я бы тоже не ушел.
– Помощи от тебя никакой! Ладно, голубки, приготовьтесь!
Бабушка приступила к четырем отпечаткам на руках. Боль я испытывала адскую. Какой ужас, что Калебу пришлось пережить это со мной! А для меня это был второй раз…
Бабушка
Услышав это, я едва не разрыдалась. Куда уж больнее!
Все снова заняли свои места и навалились сильнее. Калеб схватил меня за плечи, прижался своим лбом к моему. За спиной бабушки кто-то по-детски охнул, и появилась Мария.
– Что вы тут делаете? Кто здесь кричит? Дядя Калеб! – пропищала она и испуганно уставилась на него, словно на чудовище.
– Мария, мы помогаем Мэгги.
– Почему ей больно?
– Послушай, детка! – вмешалась бабушка. – Иногда приходится терпеть боль, чтобы потом стало хорошо.
– Со мной все в порядке, Мария, – с напускной бодростью произнесла я. – Правда! Это совсем не бо… – Я хотела сказать, что мне не больно, но решила не врать. – Просто фигово, и все!
– Мама не велит говорить «фигово», – прошептала девочка и посмотрела на меня так, будто я здорово провинилась.
Все расхохотались, включая и меня.
– Знаешь, ты права. Зря я так! Воспитанным девушкам не следует так выражаться.
– Не бойся, я никому не скажу.
– Спасибо.
– Ладно, детка, иди уже, – велела бабушка. – Мы скоро закончим и очень проголодаемся. Передай маме, чтобы накрыла на стол.
– Хорошо, – нехотя ответила Мария и направилась к двери. Напоследок она обернулась к Калебу и заявила: – Не давай Мэгги в обиду!
Калеб виновато посмотрел на меня. Я хотела сказать, что ему не за что себя казнить, однако нас услышали бы все присутствующие. Поэтому я сосредоточилась и передала ему свою мысль. Это получилось на удивление легко. Я ощутила знакомое биение его сердца, как происходило каждый раз, когда я делилась с ним воспоминаниями или мыслями.
«Калеб!»
Его глаза удивленно расширились, он склонился ниже и погладил меня по щеке.
«Что, моя красавица?»
Мы улыбнулись друг другу, потом я посерьезнела.
«Не вини себя! Это я сглупила! Я поверила в то, что заведомо было ложью. Ты ни в чем не виноват. Ты уехал по делам, чтобы помочь мне».
«Я должен был предвидеть, что они затевают какую-то пакость! Зря я поехал с отцом».
«Хватит раскаиваться! Я серьезно. Прекрати!»
Калеб громко хихикнул. Питер смотрел на нас с восторгом, бабушка – с удовольствием, а Кайл – с отвращением.
– Просто не верится, что вы это умеете! Понимаете, – признался Питер, все еще держа мои ноги у себя на коленях, – Рэйчел и я учились этому долгие
– Она первая начала, – заявил Калеб и подмигнул мне.
– Калеб, я серьезно, – решила я озвучить свою просьбу. – Прошу тебя!
Он вздохнул.
– Попробую. Надо подумать вот о чем: как нам теперь быть? Я не смогу отвезти тебя домой и сделать вид, что все в порядке. Маркус так просто не сдастся! Тебе нужна серьезная защита. Не лазить же каждую ночь к тебе в окно!
– Лазить в окно?! – возмутилась бабушка.
– А что мне остается? Ведь он вредил ей во…
– Послушай, бабушка, – перебил его Питер, – для таких, как мы, существуют исключения из правил.
– Знаю, однако… Боже ты мой! В дни моей молодости за это и пристрелить могли!
– Ну, отец Мэгги ничего не узнал. Иначе вряд ли вышло бы.
Бабушка всплеснула руками.
– С меня хватит! Уши вянут вас слушать.
Питер с Калебом хихикнули.
Бабушка опустилась на колени рядом со мной, и все посерьезнели.
– Готова, моя красавица? Самый последний, самый болючий. Приступим?
– Да.
Питер с Кайлом прижали мне руки и ноги, Калеб вдавил свой лоб в мой, словно хотел разделить мою боль. Бабушка глубоко вздохнула, положила руки на последний ожог и вдруг отпрянула.
– Мэгги, у тебя температура!
– Ерунда. – Я посмотрела на Кайла. Он виновато закатил глаза. – Ничего страшного, приступайте.
Бабушка склонилась надо мной и снова прикрыла отпечаток пятерни руками. В серых глазах блеснули зеленые искры, и у меня закружилась голова. На внутренней стороне предплечья бабушки виднелась знакомая татуировка в виде полумесяца с надписью «Рэймонд». Будто в замедленной съемке, воспроизводящей событие задом наперед, Маркус с приятелем что-то прокричали. Маркус схватил меня за пылающее от боли запястье и ударил по лицу. Рука отлетела в сторону, я оттолкнулась от машины, Маркус завопил, получил удар в щиколотку и попытался впихнуть меня в открытую дверцу.
Переживая заново последний эпизод, я постоянно чувствовала ненависть Маркуса. Более того, я ее осязала. Так глубоко и тонко я проникала раньше лишь в чувства Калеба. Теперь же я ощущала горечь и кислоту чужой ненависти, от которой жгло язык. Рука пульсировала болью, перед глазами мелькали яркие вспышки смазанных образов.
А еще мне было очень страшно, совсем как во время нападения. Сама того не осознавая, я плакала, кричала, пиналась и пыталась оттолкнуть державшие меня руки. Они навалились, видение не прекращалось, и я испугалась еще сильнее.
Когда я открыла глаза, Питер обеими руками сжимал мне ноги, Кайл ошеломленно сидел на полу, Калеб все еще держал меня за плечи и нависал надо мной. Бабушка стояла рядом и выглядела очень уставшей.
– Простите! Я не хотела… – начала я.
– Не вздумай извиняться! – успокоил меня Питер и снова похлопал по коленке. – Тебе лучше?
Я задумалась. Боль и видения исчезли без следа, язык и кожу больше не жгло. Я чувствовала себя прекрасно, энергия била через край. Только теперь я поняла, как сильно истощали меня эти ужасные отпечатки.