Записка Господу Богу

Вознесенская Юлия Николаевна

После Цветаевой

Полюбил ты разлукуГорячее любви.На дорожную мукуБлагослови!Как боишься нечаянноТы меня удержать.Но качается маятник,И пора уезжать.Пожелай же пространстваГолубого очам [2] ,Одиссеевых странствий —Моим хрупким плечам.Мои предки – варяги [3] ,А не грек Менелай:Пожелай же отваги,А любви не желай.Черных

вишенок горстка,Словно яд на устах.Тяжелей перекресткаНе бывает креста.Поручи меня Богу —Без Него не снести,Ты меня на дорогуПерекрести.Какая глупая морокаСчитать, кому и в чем беда.Любовь и ненависть – до срока.Одна разлука – навсегда.

2

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Моим синим очам». – Примеч. ред.

3

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Наши предки – варяги». – Примеч. ред.

Я все предугадала наперед

Врастаю в вечность мерзлоты,Оставив ветви над Невою,Я позабыла веткуС одним цветком и с бабочкой немою.Прикручивая жизнь свою беспечно,Я прорастаю в мерзлоту и вечность,Одну лишь ветвь оставив над НевоюС одним цветком и бабочкой немою.Цветок был странен, бабочка – пестраИ рисовала. И была еще сестра.Сестрица! Заводной мой соловей,Нацелившийся в нимб моих ветвей!Остерегала я мою сестру:«Не будет гнезд на этаком ветру,Не обманись! Железный мой цветок, —И тот весной умчится на востокВернется к дереву, а бабочка умрет». —Я все предугадала наперед.

Ленинградский прайд

«Прайд» – львиная стая

Зверий рык, но запах – бронзы.Не сафари, но – работа.Не кругами, но – дозором.Полночь. Град. Парад зверей.Выход прайда.Кто с крылами,Кто с кольцом в ноздре гранитной,Кто проносит в львиной гривеЖенский сумеречный лик.…А российский императорНе волчицею был вскормлен —Зубы пробовал царенышО крутую бабью грудь,Но – любил зверье.И городСторожам чугунногривымСмело царь-градостроительДоверяет по ночам.Объезжает их дозором.И встает над ЛенинградомЗапах бронзового потаИмператорских коней!

В лесу Казанского собора

В лесу Казанского собораБрожу среди стволов замшелых,Наощупь замшевых. ШмелиТрамвайные гудят в сторонке,Ползут по каменным дорожкамЗеленоглазые такси.Фонарных ландышей семьяПроизрастает у фонтана,И электрическим нектаромВечерний воздух напоен.Лес полон жизни и движенья:Исходят соком автоматы,Щекочет ноздри ароматВитрин больших и переспелых.Горят рекламные цветы,Посвистывают постовые,Везде оград чугунных хворостПохрустывает на ветру…А во дворах, а во дворах,В кустах кирпичных и бетонныхЖивут коричневые крысыИ камень гложут по ночам.Сентябрь 1973

Грохочущий ветер

Он на полночном рандевуСрывает

с дерева листвуИ над трамваем леноватымВдруг провода закоротит,И по глазам кариатидСверкнет огнем зеленоватым.Он беспощадно материтВесь ленинградский материкЗа полумертвую истомуИ воет, воет всем назло.Ему пока не повезлоПоэта выкинуть из дому.Закипает молнии аркан,В соборный прогудит органИ, изрыгнув победный зык,С Исакия рванет на площадьИ там, над площадью, полощетБагровый дьявола язык.Октябрь 1974

Письмо в Париж

Выпить бы, что ли, с тобою вдвоем,Поговорить обо всем?…Видишь ли, время тоски – водоем,И не сдается внаем.Не перемелешь разлучной реки,Хоть Сену Невой нареки.Я ли твоей не любила руки? —Тут не заслужишь и не умолишь.Письма останутся лишь…Как поживаешь, бездомная мышь?Как поживает Париж?Август 1975

Августейшая пора

Кто-то гонится за мной —Слышу шорох за спиной,Оглянулась – листья,Листья желтые летят.Возвращатесь-ка назад,И откуда вы взялися?Еще август у двора,Августейшая пора.Еще будет виноград,День рожденья, гость из Минска,И напишет в ЛенинградИз Парижа наш Кузьминский:Все пойдет у нас на лад._{………………………………………………….}Листья желтые летят.Август 1975

Деревья строятся в каре

Экспромт, написанный 14 декабря 1975 года между двумя допросами

Декабрьский снег,И белою страницейИстория проходит отстраненно,Как странница.И надо сторониться,Чтоб не задеть…Давайте поглядим,Куда плывет отечественный дым,Куда уходят люди в декабреИ как деревья строятся в каре!

Сонет Александру

Уж третий год, как мы уже не мы,А дни рожденья – траурные вехи.Но до сих пор, чуть я смежаю веки —И тень твоя кивает мне из тьмы.Весло Харона плещет у кормы —Да, третий год, как умерли навеки.Вино прокисло. Бесполезны греки,И не разрушить собственной тюрьмы.Я угадаю свой последний час,Наворожу себе былые мукиИ жадно стану их перебирать.Какое злое ремесло у нас!Быть вещими от счастья до разлукиИ много раз до смерти умирать.СПб. февраль 1976

Юбилейное петербуржское

К 50-летию переименования города

Петербурги мои, Петербурги!Разлетелись по белу свету,По белым страницам, как птицы,Птицы-странницы перелетные.Далеко улетели птицы —Не аукнешься, не докличешься;Не черпнуть им водицы невской,Собирать им горькие зерна…Но в апреле приходят поэты,Молодые, голодные, нежные,И приносит каждый по птице —Возвращаются петербурги.