Записка с сюрпризом
Шрифт:
Тася с Джеком сразу же свернули на дорожку, ведущую к аттракционам, и подошли к любимым своим машинкам. Народу было так много, что им пришлось выстоять в приличной очереди, поэтому они не стали ждать, когда освободятся две машинки, а забрались вдвоем в одну. Они рулили в четыре руки, хохотали и сталкивались с другими такими же весельчаками – и очень огорчились, когда их время закончилось. После машинок они катались на колесе обозрения, потом на качелях-лодочках и закончили аттракционом «Сюрприз». Когда они, покачиваясь, с закружившимися головами, вышли за ограду аттракциона, навстречу им попались Малинина с Дятловой.
– Этот аттракцион не зря называется «Сюрприз», –
– Мы тут… того… этапы обсуждали… – промямлил Джек.
– Какие еще этапы? – усмехнулась Люба, а Ольга Дятлова придвинулась поближе, чтобы лучше было слышно.
– Такие! Эстафетные… в противогазах… – неуверенно продолжил Рудаков.
– А-а-а-а! Хорошее место! Особенно когда «Сюрприз» вниз головой переворачивает, то очень хорошо обсуждать этапы с противогазами. Мы с Дятловой пробовали! Очень хорошо получается! Правда, Ольга?!
Дятлова яростно закивала. Вместе с ее головой закачались веселенькие пружинные рожки с розовыми шариками на кончиках.
– Ну… в общем, мы пошли… – сказал Джек. – Мы еще не все обсудили…
И они с Тасей, обойдя одноклассниц, пошли по дорожке парка. Все веселье как-то сразу куда-то улетучилось. Обоим казалось, что они в чем-то виноваты. Но вот перед кем? Не перед Дятловой же с Малининой! Первым не выдержал Джек. Он остановился посреди дорожки, посмотрел Тасе в глаза и сказал:
– Если честно, то я и не хотел ничего обсуждать… Я никак не мог придумать причину, чтобы тебя пригласить в парк. Вот и наплел про эстафету.
– Можно было бы и без причины пригласить, – тихо сказала Тася.
– И ты бы пошла?
– Пошла, наверно… То есть нет… Не наверно. Я точно пошла бы.
Стоит отметить, как провел выходные еще один учащийся седьмого «Д», а именно Сергей Раскоряда, который снова был полон желания распроститься со своей омерзительной кличкой. Поразить класс в бассейне ему не удалось, поэтому он решил блеснуть на сборке-разборке автомата Калашникова и на викторине по ОБЖ. Исходя именно их этих целей, он пошел в субботу в библиотеку и в читальном зале взял книгу об автоматическом оружии. Части автомата Калашникова он и так, в общем-то, неплохо представлял, но разглядывая глянцевые страницы хорошо иллюстрированной книги, выучил наизусть. На одном из разворотов был так хорошо показан порядок сборки, что Серега скоро понял: если разбудят ночью и сунут в руки разобранный автомат, он его соберет, еще досматривая последний сон.
С абонемента он взял домой все варианты имеющихся в библиотеке учебников по ОБЖ. Этот предмет никогда не считался в школе серьезным, поэтому с пятого класса у Сергея никогда никакого учебника по ОБЖ не было вообще. И ничего. Жил как-то, и даже «трояк» имел. В свете будущей викторины «трояк» выглядел настолько убого, что вечер субботы и все воскресенье Серега зубрил про стихийные бедствия, отравляющие вещества и порядки эвакуации. И это, заметьте, в то время, когда некоторые прохлаждались в парке или, как муха, бились во Всемирной паутине под названием Интернет.
Несмотря на нежелание Дмитрия Толоконникова, понедельник все-таки наступил. В школе он начался с очередных неприятностей на первом же уроке русского языка.
– Вы в пятницу писали диктант, – заявила русачка Алла Петровна, как будто cедьмой «Д» этого не знал. – И я не понимаю, – продолжила она, – куда делись две тетради: Иволги и Пенкиной! По-моему, они были на уроке. Что вы можете на этот счет сказать, девочки?
– Я сдавала! – тут же вскочила
– Я тоже, – буркнула Пенкина.
Митя Толоконников с ужасом посмотрел на Иру. Она ответила ему взглядом, который означал только одно: «Видишь, на что я пошла ради тебя!»
– Поищите в своих сумках, – предложила Тася. – Может быть, вы не сдали… нечаянно… машинально…
– Вот-вот! Только учтите, если в ваших диктантах не будет ни одной ошибки, я ни за что не поверю, что вы их не сделали! Диктант был очень трудным! Даже Журавлева написала только на «четыре», – строго сказала Алла Петровна. – А если тетради вообще не найдутся, то это вам, седьмой «Д», обойдется в восемь штрафных очков: по два за каждую пропавшую тетрадь и еще четыре – за то, что прошляпили не простые тетради, а контрольные! Вы прекрасно знаете, что контрольные тетради на то и контрольные, что должны всегда находиться в школе, а не… непонятно где! Мало ли, сегодня нагрянет комиссия из РОНО и потребует показать ваши тетради, все до единой! Скажите на милость, что я должна буду им лепетать по поводу отсутствия диктантов Пенкиной и Иволги?! Я не хочу бледно выглядеть перед комиссией из РОНО!
– Но я же сдавала! – уже чуть не плакала Иволга. – Вспомните, Алла Петровна, я положила тетрадь и еще спросила у вас, как правильно пишется «семячки» или «семечки»! Ну… в шишках которые…
– Да… что-то такое было… – согласилась учительница. – Тогда я совсем не понимаю, куда делась твоя тетрадь!
– Я тоже не понимаю, – прошептала вконец расстроившаяся Лариса, села за парту, стараясь изо всех сил удержать подступающие слезы. Не только потому, что пропала тетрадь и классу угрожали штрафными очками, но еще и потому, что у нее были слегка накрашены ресницы. Будет очень стыдно, если по щекам побегут черные ручьи.
После русского в рекреации Джек опять собрал весь класс.
– Все! Мое терпение лопнуло! – заявил он. – Я объявляю войну тому уроду… или тем уродам, которые портят нам всю картину! Вы подумайте, стоит нам только преуспеть на каком-нибудь конкурсе, так на следующий же день нам раз – и подлянка! Итак! У нас три загадки: первая – кто спер ключи от кабинета информатики и запер нас в то время, когда надо было идти подтягиваться и бинтовать; вторая – кто подсунул любовную записку Митяю; третья – кто стянул контрольные тетради. Может быть, у кого-нибудь есть хоть какие-то соображения?
Мы-то с вами знаем, что соображения были как раз у тех, кто признаваться в них не собирался, а потому седьмой «Д» в очередной раз угрюмо промолчал.
И у Толоконникова, и у Раскоряки, конечно же, похолодело в животе при разглагольствованиях Джека, но хуже всех себя чувствовала при этом Ира Пенкина. Она понимала, что на того, кто взял ключи от кабинета, приходится всего одно преступление, а на нее – целых два: и записка, и тетради. С этими тетрадями получилась какая-то ерунда. Она совсем не хотела их выкрасть навсегда. Все дело было во внезапно обрушившейся на нее огромной любви к Мите. Она считала своим долгом доказать ему, что Лариска украла у нее «I Love You!». О том, чтобы собрать по кусочкам записку, не могло быть уже и речи, потому что Ира своими глазами видела, как Толоконников вытряс их из кармана в урну. А после диктанта как-то так удачно получилось, что она принесла свою тетрадь к учительскому столу сразу после Лариски. Она хотела аккуратно положить ее в стопочку, но увидела тетрадь Иволги, и план созрел в ее голове мгновенно. Пока Лариска базарила с русачкой про свои «семечки», Ира утащила ее тетрадь и не стала сдавать свою. О том, что тетради придется как-то возвращать, она тогда даже не подумала.