Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств
Шрифт:
— Макс, ты должен понимать, когда я приехал сюда много лет назад, меня тут никто не ждал. Я был никому не нужный эмигрант невнятной национальности с двумя детьми и беременной женой. Да, у меня были целительский диплом и китежский посох, но кому это все интересно, если диплом московской школы, а посох не в Хогвартсе получен? И спасибо тебе, Макс, и поклон до земли, что ты меня тогда взял к себе работать. Твоими молитвами мы не сдохли с голоду, я заработал Шэве на пеленки и погремушки, но поднимать детей на одно только целительское жалование невозможно. Тем более, сам знаешь, как платят в наследии крови — вот примерно такой монолог Райзенберг запивает еще одной стопкой.
— Так те портключи? — задаю очередной
— Нет, конечно — отвечает Райзенберг — я никогда не делаю ничего с енисейскими рунами на продажу, рун на свете очень много, я могу хоть ветвистыми, хоть киртом и тенгваром писать, хоть ладожскими с арабской огласовкой. Просто тогда ко мне очень хотели прицепиться, а в Англии я единственный, кто способен что-то работающее написать енисейским письмом, это знают все. Даже Шэва не умеет, а она талантливая девочка.
Потом бренди кончается. Райзенберг берет с меня страшную клятву «не признаваться Идочке, если та спросит, что за ветчину мы тут с тобой ели, она расстроится, когда узнает». Обещает уточнить у сведущих людей, кто же все-таки так обнаглел, чтобы воровать у его друзей. И мы аппарируем, каждый в свою сторону. Райзенберг домой к котам и своей безумной семье. А я в маггловскую придорожную гостиницу, кажется, это называется «мотыль», ночевать в своем доме я сегодня не в состоянии.
На следующий день я не иду на работу — ничего страшного не произойдет и больница не развалится в мое отсутствие. Заказываю новые книжные шкафы, копии магических и дубликаты маггловских книг. В маггловском же ювелирном магазине покупаю всяких колец и серег под старину. На меня смотрят как на миллионера инкогнито. Как буду уходить, поколдую слегка, чтобы не удивлялись. Подарю жене, чтобы так не расстраивалась из-за украденых. В конце концов, тяжелый гарнитур из серебра с яркими крупными аметистами смотрится очень достойно. Это все райзенбергова наука — покупать драгоценности в маггловских магазинах, свести пробы и клейма задача пары минут. Относительно дешево, если менять галеоны на фунты в Лютном, выбор приличный и нет всяких сомнительных закладок с проклятьями. Синтетические камни, новую маггловскую забаву, тоже отличить нетрудно, если со зрением все в порядке. Но сия премудрость только для тех, кто не презирает магглов и умеет ориентироваться в их мире.
Энни вроде даже успокоилась, но этого и следовало ожидать, для нее визиты к детям самый лучший отдых. Низзлов своих она как-то упаковала в корзину, вчера она их с собой захватила как самое ценное имущество, а теперь забирает обратно домой.
Драгоценности ей понравились, защита дома начертанная «этим твоим прохиндеем» тоже понравилась. Но самый большой восторг вызвал источник, открытый помянутым прохиндеем в подвале. Увидев его, Энни тут же взвизгивает счастливо и посылает меня купить домового эльфа, а лучше двух. Я не сопротивляюсь, объяснить женщине, которая хочет купить эльфов, что я их не люблю, почти невозможно. Конечно, я тут же аппарирую в Диагон-аллею и покупаю там двух эльфов. Теперь в нашем зверинце уже пять голов мелкого безрогого скота. Я смотрю на все это и думаю, что наверно даже и неплохо, что воры влезли. У меня в доме теперь источник и можно предложить младшей дочери переехать к нам. Дом большой, места хватит всем, Тильда недавно вышла замуж и дети появиться должны, просто обязаны. Беременности у волшебниц лучше проходят в местах рядом с источниками силы и такие дети рождаются с ярким даром. И Энни будет не скучно. По крайней мере, можно надеяться на то, что зверинец не станет увеличиваться.
Госпиталь и впрямь никуда не делся, не провалился под землю, не сгорел и не был стерт с лица земли очередным темным лордом. Даже жалко, я где-то в глубине души полагал себя незаменимым сотрудником.
Пациенты очнулись от спячки и решили
По коридору носится злая Келли, если ей сейчас на дороге попасться, убьет и не заметит. Вот она не успевает затормозить и врезается в вышедшего погулять из зельеварни ученика Ираклия. Худой такой, нескладный парень, поначалу носил свои длинные волосы распущенными, потом получил по ушам от грандмастера и теперь завязывает хвост. Мы уже договорились между собой, что прикрепим его фотографию к вампирской статье, черное пальто у него есть, вид мрачный и готичный. Тонкс подкрадется с колдокамерой, а лучше с маггловским фотоаппаратом, и тайно сделает снимок. Ну вот на него и налетает Келли, от сотрясения пелена ярости слегка спадает с ее глаз и она принимается громко жаловаться. Жалуется она на пациентов, вернее на родителей ее малолетних пациентов. То все вроде нормальные были, а сейчас после периода затишья пошли какие-то откровенные безумцы.
Подбираюсь поближе и слышу, как она передразнивая сюсюканье какой-то особо одиозной мамаши произносит: «Да вы что, мисс целительница, малыш такой славный у нас, такой миленький, щечки розовенькие. Неужто болеет?»
— Ага, такой здоровенький малыш, только почему-то вчера в корчах помер. А щечки-то розовенькие! Достали, идиоты! — продолжает она возмущенно, уже обращаясь ко мне.
Чувствую, нельзя ее в таком виде к больным пускать. Отпускаю Келли домой и сам сажусь на детский прием. Предупреждаю сестру, чтобы сообщала моим пациентам в каком кабинете я нахожусь.
К концу дня я, как и Келли, ненавижу родителей. Они представляются мне опасными сумасшедшими, которых надо положить в отделение нарушений ментальности. Дальше моя мысль воспаряет в высь, и я размышляю о том, как было бы хорошо вести детский прием вместе с каким-нибудь матерым менталистом. Пока занимаешься ребенком, менталист ищет мозги у родителей и если находит, то прополаскивает со всей ответственностью. А ведь это гениальная идея и, кажется, я даже знаю где взять денег на ставку менталиста и самого менталиста с должной квалификацией, готового на авантюры.
Конечно же нам поможет, Малфой! У нас есть свой собственный Малфой, которого мы бережем, но есть еще и Малфой, который достояние нации. Вот достояние нации денег нам и даст. Ловлю Гвендаэля, даю задание добыть денег, а сам отправляюсь к менталистам уточнить адрес камина миссис Джигли. Я в нее верю, тем более, та четверть ставки, что у нее есть это мало и скучно для ее деятельной натуры. А кроме того, я хочу привлечь ее к вампирским исследованиям, про ридикюль и хулиганов из Хогвартса я не забыл. Человек, который мыслит столь нестандартно — наш человек.
8
Миссис Джигли в восторге от затеи. Она соглашается подождать, пока Малфой даст денег, она готова принимать скорбных разумом в насквозь маггловском кабинете Келли, она с интересом слушает рассказы о том, кто такой Микки-маус и почему этому странному зверю придается сакральное значение. Она посещает главного целителя лорда Ллеувелина и, пробившись сквозь стену маразма и предубеждений, доводит до него мысль, что в наследии крови не зреет мировой заговор, а всего-то ведется научная работа. И да, она обещает за всеми присмотреть и не дать совершиться непотребству. Кроме того, миссис Джигли предрекает Келли большое будущее и радуется, что та не собирается менять фамилию при замужестве, по ее мнению, Келли уготована судьба мастера-целителя и светила педиатрии. А серьезные открытия лучше совершать под своим именем. Это она увидела и оценила ящик волшебных леденцов, да и расцветка, не иначе, понравилась.