Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств
Шрифт:
По результатам снятия проклятий стало понятно, что Артур Уизли главой рода не будет, эта должность отойдет его старшему сыну Биллу, а Чарли станет следуюшим лордом Прюэттом. Молли, вообще, довольно ловко распределила своих детей между Уизли и Прюэттами. Билл, Перси, Рон и будущие близняшки-некромантки остаются Уизли, а Чарли, близнецы и Джиневра уходят к Прюэттам. Последние сохраняют репутацию светлого рода, а Уизли подтверждают репутацию семьи целителей, исследователей, а теперь еще и некромантов.
Так вот, Артур Уизли пока лечился у нас, нашел себе подходящее развлечение. Он выяснил, что миссис Грейнджер
Артуру пришлось искать себе другого собеседника и, на свою беду, ему попался один из агентов Отдела тайн, зашедший в Наследие Крови по заданию Джулии. Задание агент провалил, список артефактов не принес, зато теперь Артур Уизли переводом оформлен в тайнюки, получил там приличное жалование, свою лабораторию и должность артефактора-экспериментатора.
Молли радуется, потому что жалование там приличное, форменные мантии крепкие, за питанием сотрудников следят, то есть засидевшихся над работой от работы отрывают и гонят обедать, а заклинание обезличивания, которое тайнюки должны носить, Молли не смущает. Ведь это же на работе!
Как-то незаметно из Канады вернулась Квин Лола, она постажировалась, сделала несколько кесаревых, среди ее пациенток даже оказалась мама маглорожденного волшебника, так что Лола теперь все знает. А на нее охотятся наши акушерки во главе с Арвен и Фирой, они требуют статью, а лучше даже книгу, про хилерский аналог кесарева сечения. Лола от них прячется и из своего хилерского предпочитает не высовываться, а если и высовывается, то только в леопардовом обличье. На леопарда-Лолу Арвен нападать не способна, ее душа очумевшей кошатницы требует умиляться, гладить и угощать курочкой.
Срок Беллатрикс уже подходит, она боится, паникует и плачет. Все ее успокаивают, чаще всего это происходит в нашем холле, у фонтана. На диванчике сидит рыдающая мадам Лестрейндж, а рядом с ней попеременно обнаруживаются, то Шанти с Нимфадорой шипящие что-то ободряющее на парселтанге, то мурлыкающая громовым голосом Лола, то миссис Джигли с каплями. Алиса, Нарцисса, Вальбурга и Августа тоже принимают участие.
Мне этот слезоразлив надоел до крайности и в моих планах остановить его при помощи безотказного Райзенберга. Вот прямо сейчас натравлю его на рыдающих женщин, надоели, как будто кого хоронить собрались, а не рожать.
Правильно я решил привлечь Райзенберга. Он притопал в холл, посмотрел на аллегорию вселенской печали, и побежал за Фирой. Приволок Фиру, обозвал ее толстожопой дурой, а Лолу драной кошкой, мастерски увернулся от удара когтистой лапой, прогнал Шанти работать, а Нимфадоре приказал забрать всех родственниц и увести куда подальше, пока он добрый.
Как я потом понял, Райзенберг, решил прекратить безобразие самым надежным способом, а именно приблизить момент, которого все боятся. Беллатрикс он утащил в ритуальный зал, затолкал туда же Фиру, Лолу, Арвен и миссис Конолли с пачкой простыней и пеленок, пообещал, что выпустит всех, как только они хоть кого-то родят, и запечатал двери зала хитрым рунескриптом.
К чести достойных леди, справились они быстро и уже через сорок минут миру были явлены мисс Лорелея Алиса Лестрейндж, мистер Каспер Орион Лестрейндж и мистер Поллукс Орион Лестрейндж. Что особенно примечательно, имянаречение проводила Нимфадора на правах предстоятельницы рода Блэк и никакие райзенберговские запирающие рунескрипты не смогли предотвратить ее проникновение в ритуальный зал, временно повышенный в звании до родблока.
Малышка Тонкс тогда же и объявила изумленной публике, что до совершеннолетия Поллукса она так и быть поработает предстоятельницей рода Лестрейндж, а потом уж кузен пусть сам впрягается. Она, Нимфадора, не нанималась за всех трудиться, у нее котлы в лаборатории не мыты и еще неизвестно каким шелком Черный Трон обивать. Мы все так поразились характерным ираклиевским интонациям в речи будущей Темной Леди, что мало кто услышал слабый голос Беллатрикс, советующей обивать трон черным шелком с фиолетовыми бабочками и серебряными ирисами.
Естественно, Беллатрикс с новорожденными не положили в акушерское. Ну как можно ее класть в акушерское, если там не протолкнуться, а у нас красота, гармония и куча свободных палат? Тем более, Беллатрикс наша пациентка и еще у нас свой педиатр есть, чтобы за малышами приглядеть. В итоге все сотрудницы отделения и большинство пациенток периодически подбегают к дверям палаты мадам Лестрейндж и сюсюкают над ее детьми, хорошо хоть Келли наколдовала защитный полог от инфекций и сквозняков. Молли постоянно бегает «посмотреть на дорогого зятя», как будто она младенцев никогда не видела и ей своих детей мало. И Лола с Шанти там постоянно пропадают, причем предпочитают пребывать в своем зверином облике. Вот представьте себе обычную палату для роженицы, только на подоконнике примостился, подобрав лапки, умильно улыбающийся леопард, а над люльками, где мирно спят младенцы, медитативно раскачивается и раздувает капюшон королевская кобра. И, кажется, поет колыбельную на парселтанге.
Я попытался как-то пожаловаться миссис Джигли, но она мои жалобы проигнорировала, потому что состоит в партии сюсюкающих леди. Гвендаэлю жаловаться бесполезно, он вообще ничего не замечает и не заметит. Меня понимает только Райзенберг, он авторитетно заявил, что после кесарева выписывают на десятый-одиннадцатый день. Три дня я как-то смог вытерпеть, осталось еще семь.
Работать стало трудно, почти невзможно. Мне удалось пережить десять дней пребывания Беллатрикс в больнице, мне удалось пережить всеобщее помешательство женской половины отделения на младенцах. Мне даже удалось пережить грандиозный праздник, который закатила Вальбурга в честь рождения внуков.