Записки чекиста Братченко
Шрифт:
Он сел и полузакрыл глаза.
— Вот гнида! — с ненавистью сказал Егор. — Кожу с тебя содрать с живого, тогда по-другому бы запел!
— Товарищ Малинин! — сердито перебил я. — Отведите арестованного в подвал. Только не забудьте забить досками отверстия канализационных труб. Выдайте тулуп, валенки и накормите. А вы, господин Лессинг, подумайте над тем, что вас ожидает. Преступник мог воспользоваться лишь вашими ключами.
Оставшись один, я задумался. Какое-то неясное чувство подсказывало мне, что с Лессингом мы зашли
За дверью послышался шум. Раздался злой крик Егора:
— Куда ты прешься? К нему нельзя!
— Нет, пропустите! Слышите? Я требую! — зазвенел женский голос.
Распахнув дверь, я увидел тоненькую девушку в коричневом гимназическом платье. Белый шерстяной платок сбился. Круглое детское лицо окружали светлые растрепавшиеся волосы. Серые глаза были полны решимости.
— Входите! — сказал я.
Девушка шагнула в кабинет.
— Кто вы такая?
— Я дочь несчастного больного старика, над которым вы издеваетесь! — смело ответила она.
— Как вас зовут?
— Софья!
— Присядьте и спокойно объясните, что вы хотите. Что же касается вашего отца, то над ним никто не издевается.
— Как? — вспыхнула девушка. — Значит то, что отца избили, — это не издевательство? То, что у нас побили посуду и поломали мебель, — это не должно вызывать негодования? И, наконец, в чем провинился отец?
— Вот с этого надо было начинать! Вы очень молоды, но, надеюсь, понимаете, что, когда идет борьба не на жизнь, а на смерть, с врагами не церемонятся.
— Вот это правильно! — подал голос Малинин.
Софья опустилась на стул и сказала:
— Какой же он враг? Он совсем больной. Вы, кажется, искали какие-то ключи? Я принесла их. Теперь вы должны отпустить папу. — Она протянула маленькую, изящную коробочку.
Я открыл крышку. На сафьяновой подушечке лежали три плоских ключа. Один был длинный и тонкий, как шило, два других походили на перевернутые буквы «Т».
— Почему же их не обнаружили при обыске?
— Они... — замялась девушка. — Понимаете... коробочка завалилась под стол и попала в щель между полом и карнизом... Подметала и нашла...
Я почувствовал, что она недоговаривает. Нужно было бы допросить ее построже, но по угрюмому лицу девушки я видел, что сейчас это бесполезно. Решив вызвать ее еще раз, я сказал:
— К сожалению, отца вашего освободить пока не могу. Если он не виновен, вы скоро его увидите.
— Хорошо! — вскочила Соня, порывисто заматывая платок вокруг головы. — Я думала, что вы... а вы!.. Вы не вняли мольбам дочери, тогда, может быть, до вашего слуха дойдет другой голос!
Она выбежала. Мне вдруг стало жаль девушку. Ее словам я не придал особого значения
— Ну и штучка! — покачал головой Малинин.
— Каждая дочь любит своего отца.
— Да я не о том! — усмехнулся Егор. —
— Да нет, ты что-то путаешь... — ошеломленно сказал я, вспоминая милое, застенчивое лицо Сони. — Не может быть!
— Фу ты, он еще не верит! — обиделся Егор. — Да я сам видел, как она на тройке с офицерами раскатывала! — Артистка... Такой овечкой прикинется, сроду не узнаешь!
Какие у меня были основания сомневаться в правдивости слов Егора? Стало обидно и больно, словно украли у меня что-то заветное... «Завтра вызову ее. Спрошу, что она имела в виду под «другим» голосом», — решил я.
В дверь осторожно постучали. Егор выглянул. Это был часовой.
— Там, товарищ Братченко, вас женщина спрашивает. Впустить?
— Какая еще женщина? — буркнул я и сбежал по лестнице.
На крыльце виднелась фигура, облепленная снегом, такая же неподвижная, как каменные львы, лежавшие по бокам лестницы.
Женщина пошевелилась, с пальто посыпался снег.
— Я вдова Новикова, тело мужнино хочу похоронить по-христиански. Напишите бумажку, чтобы из морга его взять разрешили.
— Вот разрешение! — Я набросал ей несколько слов на листке. — Но вы должны нам помочь. Расскажите, с кем встречался ваш муж в последнее время?
— Покойник, царство ему небесное, таился от меня! — горько ответила она. — Только и знаю, что за день перед тем, как убили его, пришел к нам один... — Она умолкла.
— Кто? — быстро спросил я. — Вы его запомнили?
— Да как сказать... — начала Новикова и вдруг замолчала. Глаза ее смотрели мимо меня. Я обернулся. В дверях, расставив ноги, стоял Малинин. В ответ на мой вопросительный взгляд он пожал плечами.
— Продолжайте! — сказал я вдове. — Что же вы замолчали?
— Да нет, мне пора! — заторопилась женщина.
— Но вы хотели рассказать...
— Не запомнила я ничего, не взыщите. — Новикова явно тяготилась разговором.
Поняв, что от нее больше ничего не добьешься, я вернулся в кабинет. Егор последовал за мной.
5
Ночь прошла тревожно. Я не сомкнул глаз. Что с Лешкой? Я не мог заподозрить его в легкомыслии или недобросовестности. Значит, с ним что-то случилось! С трудом дождавшись рассвета, я оделся и вышел, решив направиться к старому учителю географии. Но, пройдя по улице несколько шагов, остановился, удивленный необычной картиной.
Посреди улицы горел костер. Возле костра на снегу сидел, скрестив ноги, маленький человек в островерхой шапке и старом тулупе. У него было скуластое, словно вырезанное из темного дерева, неподвижное лицо, редкие черные усы. Покачиваясь, человек клевал носом, и казалось, что он вот-вот свалится в огонь. Увидев меня, он суетливо подбежал, начал кланяться и что-то бормотать.