Записки Черного Властелина
Шрифт:
Собственно, с точки зрения капитана Бреденсвоорта (когда он изредка позволял себе ее иметь), вся история шла скверно с самого начала. Ему, человеку весьма и весьма информированному, было давно известно о возрождении Черного и всех вытекающих отсюда последствиях, и реакция Ордена Света (читай, Лорда-Протектора) выглядела какой-то не совсем адекватной. Понятно же из истории, что ключевой фигурой в противостоянии с Владыкой Тьмы является герой, и пусть себе долбаные чародеи крутят, что не знают, кто он. Где он стало известно еще зимой, и по каким таким причинам Орден бездействовал несколько месяцев, капитану трудно было даже предположить. Когда же экспедицию в Сонную Хмарь Лорд-Протектор наконец санкционировал, то как странно, даже нелепо, ее организовали! Естественно, Конрад не относил данные определения к тому факту, что ему было доверено возглавить поход – в этом плане Орден как раз проявил свойственное ему благоразумие
Во-вторых, на кой, с позволения сказать, ляд понадобилось привлекать к экспедиции Бьорна Скитальца? Нет, Конрад не собирался спорить, что Скиталец – в прошлом великий и заслуженный борец за дело Света. Но ключевое слово тут было «в прошлом», в настоящем же между ним и Орденом существовали серьезные разногласия. А коли так, то прибегать к помощи столь ненадежного союзника следовало только в случае крайней необходимости, которой, по мнению Конрада, не наблюдалось в помине. Не говоря уж о том, что Скиталец был совершенно не в курсе событий, беззаботно болтался по миру и в ус себе не дул. Вот пусть бы и дальше не дул… Ну и последней каплей были приказы, отданные Конраду лично Лордом-Протектором. Главную задачу – любой ценой взять под защиту героя и доставить его в Антарион – капитан всецело поддерживал и одобрял, но дополнительные условия ему сразу не понравились. Капитан и его люди формально не поступали в распоряжение волшебника и не обязаны ему подчиняться, но в то же время должны были помогать Бьорну и ни при каких обстоятельствах (это Агенор подчеркнул дважды) не вступать с ним в конфликт.
И что же в итоге получилось в Сонной Хмари? Точное определение, которое для себя использовал капитан, предавать бумаге не следует, но общий смысл его, думается, понятен. При этом Конрад был далек от высокой оценки собственных действий, но все же основной причиной провала считал неточный приказ. Именно возникшее противоречие между главной задачей и запретом на конфликт со Скитальцем привело к плачевным результатам. Ну еще, конечно, неудачное стечение обстоятельств имело место.
Однако, потерпев столь болезненное (для самолюбия) и наводящее на подозрения поражение, капитан Бреденсвоорт – закаленный боец за дело Света – сдаваться не собирался. В конце концов ничего необратимого не произошло. Герой не погиб, не попал в лапы Черного, он просто временно оказался вне зоны досягаемости, а это поправимо. Собственно говоря, рыцари Ордена очень скоро обнаружили в Вудстоке волшебника и беглецов, но Конрад и здесь позволил им спокойно уйти и отправиться в блуждания по лесам. Странное, казалось бы, решение, но только на первый взгляд. Перспектива открытого столкновения со Скитальцем капитану совсем не улыбалась – отчасти из-за все тех же идиотских приказов, которых никто не отменял, но в основном из-за тривиальной неуверенности в конечной победе. Куда более привлекательным выглядел план побить волшебника его же оружием – Нимрааз и его подручные тоже ведь никуда не делись, и, по мысли капитана, они должны были выследить Бьорна и напасть на него с целью захвата героя, вот тогда-то капитан и намеревался развернуться. Так что, как уже было сказано, Конрад отпустил волшебника, бросил лучшие силы на слежку за черными магами и…
Вскоре перед ним замаячила угроза нового, куда худшего провала. Черные, околачивавшиеся в окрестностях Вудстока, и не подумали преследовать Бьорна. Напротив, как только тот убрался, они вошли в Вудсток, разместились в лучшей гостинице и день за днем били баклуши. Светоносцы соответственно занимались тем же, и настроение у Конрада катастрофически падало. Он не понимал, почему Нимрааз бездействует, и отказывался верить, что черным не нужны ни Бьорн, ни герой, и вообще Властелин Тьмы дал им отпуск после напряженных трудов в Сонной Хмари.
Но наконец, третьего дня, когда Конрад уже практически смирился с невозможным и начал готовить себя к мысли о позорном возвращении в Антарион и неизбежной отставке, черные активизировались. Соглядатаи светоносцев не засекли момент, как и когда Нимрааз получил распоряжение сверху, но это, безусловно, произошло. Во всяком случае, черные в мгновение ока подкинулись, затребовали себе лучших лошадей и как в задницу ужаленные помчались на запад. Конрад, естественно, рванул следом за ними, и когда стало ясно, что Нимрааз движется к горному хребту, западной границе Даланда, капитан здорово приободрился. Все выглядело хорошо, пока не прилетел голубь от Лорда-Протектора.
Несмотря
Надо признать, что, когда вопрос встал перед Конрадом в такой плоскости, он решал его мучительно и долго. Он тщательно взвешивал все «за» и «против», проделывая это снова и снова, но так и не смог найти ни одной разумной причины, по которой Орден Света мог бы (и уж тем паче должен) пустить столь важное дело на самотек. А значит, приказ Агенора в лучшем случае был ошибкой, вызванной чем-то… э-э… невообразимым, а в худшем – ответ на вышеозначенный вопрос был однозначен – нет!
Развивать мысль в данном направлении Конрад не стал, а вместо этого остаток отведенного ему на сон времени, почти до самой зари, посвятил укреплению своего духа перед совершением поступка. Да, он продолжит преследование Нимрааза, он не отступит, не поведет свой отряд на юг. Ибо так нужно для дела Света. И пусть соврать и отвертеться от обвинений в прямом нарушении приказа впоследствии явно не удастся. Это не важно. Если он ошибается, то, безусловно, заслуживает смерти и сам будет готов подписать свой приговор, но если нет… Если нет…
В последующую неделю в мире наблюдалось заметное оживление: массы приходили в движение, отдельные значащие фигуры также не сидели без дела – одним словом, интрига, всегда сопровождающая возрождение Властелина Тьмы, стремительно закручивалась. Однако центральных персонажей истории, продолжавших пользоваться гостеприимством Элинор, это пока никак не коснулось. В домике ведьмы полным ходом шла реализация плана Скитальца по извлечению всей команды из дебрей даландских лесов, и заодно жизненный кризис, благополучно оставивший Джерри, поразил другого участника отряда, и вот на этом стоит остановиться чуть подробнее.
Хотя стоит ли, можете спросить вы. Так ли это важно, особенно если учесть, что речь пойдет об Элли? Не лучше, к примеру, придерживаться фактической стороны дела, оставив трогательные переживания молодых душ где-нибудь далеко за скобками? Ну что тут скажешь, можно обойтись без переживаний. Можно вообще ограничиться схемой «хронометраж – события», аккуратная такая летопись получится. Но есть мнение, что зачастую механизм истории интереснее, чем ее непосредственное содержание, и данный пример прекрасно это иллюстрирует. По крайней мере, исход целой серии важных событий был предопределен тем, что в некий день девушка Элли пребывала в расстроенных чувствах и выплеснула их наружу. Пустяк вроде бы, дело житейское, а кто знает, что сталось бы с миром, если б она оставила-таки свои трудности при себе…
При всем том нельзя сказать, что проблемы дочери мельника были хоть в какой-то степени неожиданны или необычны. Джерри со своими переживаниями мог претендовать на оригинальность, а у Элли все было просто. Самый тривиальный случай – вы ждете от жизни одного (доброй сказки), предлагается же вам совсем другое (суровая реальность). В конкретном контексте это означало, что, убегая из Сонной Хмари, Элли совершенно не предполагала оказаться посреди глухих лесов, где ей к тому же придется заниматься обычной женской работой (необходимое пояснение – имеется в виду труд, а не плетение интриг и т. п.), чем она и в отчем-то доме себя не слишком утруждала. Нет, конечно, Элли была не настолько глупа, чтобы верить в принцев, уносящих ее в отдаленные прекрасные замки, она отдавала себе отчет в том, что впереди ее ждут серьезные опасности, но искренне надеялась, что дивиденды будут пропорциональны вложенному риску. Пока ничего похожего не наблюдалось. Напротив, с каждым днем в Элли нарастала уверенность в собственной ненужности для дальнейшего развития сюжета, она даже определила свою роль – пятое колесо в телеге. Которому, как известно, иной раз лучше самому отвалиться, нежели ждать, когда телега совсем утратит ходкость и начнут разбираться, что же больше всего мешает движению транспортного средства.