Записки диверсанта

Старинов Илья Григорьевич

— Есть основания думать, что некоторые летные экипажи не имеют опыта десантирования, товарищ генерал-лейтенант. Тем более ночного. Петров возразил, что опыт — дело наживное, и посоветовал подумать о возможности десантирования наших людей морским путем.

— Согласуйте этот вопрос с разведчиками Черноморского флота, — сказал Петров. — Но прежде всего обратитесь в наше оперативное управление, ознакомьтесь с обстановкой и составьте план действий на коммуникациях противника. Указаниям Петрова я последовал немедленно. Представился начальнику штаба Черноморской группы войск генерал-майору Ермолаеву, командирам оперативного управления штаба. Меня ввели в курс дела. Условились, что предложения о действиях на коммуникациях противника я представляю по возвращении из штаба Черноморского флота.

— Штаб моряков находится в Поти, — сказали мне. — Быстрее всего добираться туда на торпедном катере. Если хотите, мы позвоним морякам… Сто десять километров от Сухуми до Поти торпедный катер преодолел за час с небольшим. Но какой это был час! Оказалось, тряска на катере даже при малой волне больше, чем в кузове грузовой машины, которую шалый шофер гонит по жердевой дороге со скоростью в восемьдесят километров! Весь путь я простоял на полусогнутых ногах, судорожно цепляясь за поручни… Вознаграждением за это стала приветливость моряков. Начальник разведотдела штаба Черноморского флота капитан первого ранга Намгеладзе не только рассказал о возможностях десантирования морским путем, но и ознакомил с наиболее выгодными местами высадки на побережье, начиная с Новороссийска

и кончая Крымским полуостровом, (Обещал диверсионным отрядам полное содействие. Учитывая мнение моряков и замыслы оперативного управления штаба Черноморской группы войск, мы с — Чепаком разработали и представили генерал-майору Ермолаеву план нарушения работы коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы войск диверсионными средствами. Произошло это в канун боев за всем известную Малую землю.

Глава 23. "Пасаремос!"

Диверсанты на Северном Кавказе и в Крыму В конце января войска Южного фронта вышли на — восточные подступы к Шахтам, Новочеркасску и Ростову-на-Дону, а войска Северо-Кавказского фронта [Северо-Кавказский фронт был создан 24 января 1943 года на базе (Северной группы войск Закавказского фронта. 5 февраля ему были переданы также войска Черноморской группы войск Закавказского. фронта, оперативно подчинены Черноморский флот, а позднее и Азовская флотилия. ], освободив Кропоткин и Тихорецк, на южные подступы к Ростову-на-Дону, к Ейску, освободили Майкоп, теснили врага северо-восточнее Краснодара, приближались к Кубани и Усть-Лабинской. Еще в начале операции Ставка Верховного Главнокомандования приказала войскам Черноморской — группы овладеть Новороссийском и освободить Таманский полуостров, чтобы не дать противнику уйти в Крым через Керченский пролив. С целью содействия главным силам Черноморской группы войск в захвате Новороссийска, считавшегося ключом ко всему Таманскому полуострову, в ночь на 4 февраля началась высадка десантов в районе Южной Озерейки и Станички — предместья Новороссийска. А 5 февраля командующий войсками Черноморской группы войск И. Е. Петров и член Военного совета С. К. Колонии утвердили план нарушения работы коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы войск. В соответствии с этим планом с 7 пo 15 февраля следовало перебросить в тыл врага севернее Новороссийска два отряда диверсантов численностью по тридцать человек и четыре диверсионные группы по шесть человек для минирования предполагаемых путей отхода гитлеровцев и вывода из строя железной дороги, связывающей Новороссийск с Краснодаром. Три группы по двенадцать человек предстояло выбросить на Керченский полуостров. После вывода из строя железнодорожного узла Ростова-на-Дону основной магистралью, по которой шло снабжение фашистских войск в Краснодарском крае, стала железная дорога Джанкой — Владиславовка — Керчь. По этой-то магистрали и должны были наносить удары диверсанты, действуя вместе с крымскими партизанами. Радиосвязь с отрядами, выбрасываемыми на Таманский полуостров, должна была осуществляться средствами разведотдела штаба Черноморской группы войск, а с группами, выбрасываемыми в Крым, — средствами Крымского штаба партизанского движения. При утверждении плана генерал-лейтенант Петров обратил наше внимание на особую важность разрушения керченских коммуникаций врага, указал объекты, подлежащие разрушению в первую очередь. Переброска отрядов и групп планировалась наземным, морским и воздушным путями. Мы немедленно приступили к подготовке отрядов и групп. Сильнее всего беспокоило десантирование диверсантов в Крым. После отхода наших войск с Керченского полуострова и падения Севастополя крымские партизаны, с которыми предстояло взаимодействовать, остались один на один с армией оккупантов, обладающих самой современной техникой. Противнику удалось блокировать партизан в лесистых горах, захватить многие из заблаговременно созданных продовольственных партизанских баз. Партизаны теряли силы и даже умирали от голода. Борьбу они продолжали и в этих страшных условиях, отвлекая на себя значительные силы гитлеровцев, однако казалось сомнительным, что они смогут оказать существенную поддержку нашим диверсионным группам. Я встретился с начальником Крымского штаба партизанского движения, секретарем Крымского обкома В. С. Булатовым, чтобы обговорить вопросы взаимодействия партизан и диверсантов, но ничего обнадеживающего Булатов не сказал.

— Партизанские отряды по-прежнему находятся в тяжелейшем положении, — то и дело поправляя очки, нервничая, сообщил Булатов. — С одной стороны море, с другой — степи с вражескими гарнизонами, а горы изрезаны дорогами, где курсируют фашистские патрули на танках и бронемашинах.

— Вы полагаете, морское десантирование наших групп вряд ли будет успешным? Партизаны помочь не смогут?

— Да. Думаю, не смогут. Лучше выбросить воздушные десанты. Может быть, одновременно появится возможность сбросить партизанам продовольствие?

— Разве его не сбрасывают?

— Очень мало.

— Странно. Судя по численности крымских партизан, им и нужно-то всего двадцать пять — тридцать тонн продовольствия в месяц! С вашим высоким положением, Владимир Семенович… Булатов быстро поправил очки:

— А вы знаете, каково просить самолеты? Мне всякий раз отвечают, что партизаны на то и партизаны, чтобы обеспечивать себя за счет врага. В лицо говорят, что не умеем "организовать партизанскую борьбу. Преодолевайте, говорят, трудности, а на аллаха не надейтесь! В том, как отвечали Булатову, я услышал знакомые мотивы, но все-таки не в состоянии был поверить, что ничего нельзя сделать для обеспечения крымских партизан продовольствием.

— Давайте обратимся к члену Военного совета Закавказского фронта товарищу Кагановичу! — предложил я. Булатов обрадовался.

— Илья Григорьевич, не откладывайте дело в долгий ящик! Я сумел лопасть на прием к Кагановичу. Но как только речь зашла о крымских партизанах, он резко прервал меня, заявил, что милостыню не подает, обругал и выставил из кабинета. Тем все и кончилось.

— Буду еще раз писать Сталину! — услышав подробности этого визита, вздохнул Булатов. — Боюсь, первое письмо не доложили… Одно твердо обещал Булатов — организовать надежную радиосвязь с нашими группами. В первых числах февраля стали выходить из вражеского тыла, соединяться с наступающими войсками многие группы наших диверсантов. Вышла и группа майора Баскуньяно. Обветренный, охрипший, он с чисто испанским темпераментом отозвался о летчиках, выбросивших ею бойцов около вражеского аэродрома.

— Против нас сразу выслали роту! — напрягая голосовые связки, хрипел майор. — Окружили! Что можно сделать? Только одно: повести солдат на прорыв! Повел. Прорвались, но разведчица Позднякова и младший сержант Базилевич пропали. Может, убиты. Не знаю. Не могли установить, ушли. А потом семь человек обморозились, и один из них ночью отстал… Не имея, подобно Лоренте, возможность подобрать сброшенный в расположение врага груз взрывчатки и мин, Баскуньяно стал двигаться навстречу — наступающим соединениям Северной группы войск. По пути нападал на отдельные группы вражеских солдат и офицеров, в одном месте удалось-разобрать железнодорожный путь…

— Если бы нас десантировали в указанное место, разве бы мы потеряли столько людей?! Разве так воевали бы?! — возмущался майор. Еще трагичней оказалась судьба групп лейтенанта Антонио Коронадо и младшего лейтенанта С. М. Фесюка. Мы узнали об этом сразу же после освобождения станиц Шкуринской и Кисляковской. Группу Коронадо выбросили рядом со Шкуринской. Гитлеровцы тут же прочесали район. Окруженные в открытой степи, парашютисты укрылись в большом. стоге сена. В неравном бою часть из них погибла, а раненых, но еще живых, гитлеровцы в том стоге и сожгли. Группу Фесюка сбросили прямо на Кисляков-скую. Случайно уцелел только минер Алексей Сидорович Делий… Винить в происшедшем одних летчиков

и офицеров парашютно-десантной службы не стоило. Тем более что десантирование некоторых групп они провели блестяще. Так, группа лейтенанта Риоха, выброшенная западнее станицы Варениковой и на достаточном удалении от нее, сумела спокойно собраться, разыскала грузовые парашюты, благополучно выдвинулась в заданный район, минировала тамошние мосты и дороги, добыла ценные разведывательные данные, установила связь с местными партизанами из отряда Блинова, помогла им взрывчаткой и оружием, без потерь пересекла линию фронта и вывела к своим моряка-десантника В. А. Бовта и радиста с подбитого бомбардировщика К. С. Сергеева. Сброшенная в установленном месте группа лейтенанта Санчеса действовала также успешно и также не понесла потерь. Удалось установить, что удачное десантирование проводили пилоты, которые прежде служили в гражданском воздушном флоте, летали на сложных трассах, нередко вслепую из-за внезапных перемен погоды, или военные летчики из старослужащих, совершавшие ночные рейсы и в мирное время. Докладывая об этом командующему Черноморской группы войск Петрову, я просил дать указание назначать на десантирование только «ночников». Сообщил также, что тревожусь за переброску диверсантов наземным путем: по данным разведки у отступающего противника скопилось на Таманском полуострове большое количество войск, ими забиты все населенные пункты, движение по дорогам не прекращается, и при отсутствии надежных естественных укрытий это представляет для наших групп очень большую опасность. Петров обещал принять меры для подбора надежных экипажей самолетов, заметил, что войны без жертв не бывает, — но бессмысленные жертвы — преступны… Прошло седьмое, минуло восьмое, осталось позади девятое февраля. На море бушевал шторм, ветер гнул тополя и кипарисы, но не в силах был убыстрить медленное движение еле-еле ползущих, облепивших горы серых, сине-фиолетовых, иссиня-черных туч. Авиация бездействовала, флот работал, только на Малую Землю, где разгорались жестокие бои. В ночь на десятое, пользуясь непогодой, мы пробовали переправить через линию фронта две группы, но они были обнаружены еще на подходе к переднему краю противникам отошли. Неудачей закончилась и попытка переправить их через линию фронта на другом участке двенадцатого февраля: битые гитлеровцы проявляли предельную осторожность, оборона их была плотно насыщена пехотным частями. Наконец, 23 февраля, в День Красной Армии, удалось перебросить морем в тыл противника первую группу диверсантов. Затем, в течение двадцати дней, еще шесть групп. Среди них группы Хуана Лоренте, Хосе Виески и Кампильо. Действовали они на Таманском полуострове. Задание выполнили все. Без потерь — группы Лоренте и Виески. А вот на долю Кампильо выпали тяжелые испытания, Группа Кампильо состояла из пятнадцати человек. На выполнение задачи ей отводилось десять суток. Через десять суток диверсантов должен был подобрать в условленном месте катер. Первая неудача подстерегала при высадке: группу обнаружила береговая охрана гитлеровцев. Отрываясь от преследователей, лейтенант Кампильо вынужден был скрыться в плавнях, уйти далеко от района, где предстояло нанести удар по врагу. Ценой больших усилий группа выполнила приказ, однако территория была забита войсками противника, берег и подступы к нему охранялись очень сильно, выйти к месту встречи с катером в условленное время минеры не могли, а катер, приближавшийся к месту встречи, был встречен огнем зенитной артиллерии и пулеметов фашистов. Лежа среди прибрежных камней, бойцы Кампильо видели, как моряки, маневрируя, какое-то время держались вблизи берега, но потом ушли в открытое море… Итак, одни. А продовольствия нет, и надеяться, что катер вернется, не имеет смысла. Тем более что гитлеровцы понимают: катер курсировал тут неспроста, вот-вот начнут прочесывать район. Надо уходить. Надо немедленно уходить! Кампильо связался по радио с Чепаком, запросил продукты и взрывчатку и двинулся к поселку Греко-майский: там действовал партизанский отряд Блинова, про который сообщил лейтенант Риоха. Если не выручит авиация, выручат партизаны! За время скитаний по степи и плавням, не имея иногда возможности развести на дневке огонь, чтобы не привлечь внимание оккупантов и предателей к поднявшемуся в укромном месте дыму, ночуя в непросохшей одежде на голой земле, а потом вновь совершая длительные переходы, люди устали. До района, где действовал Блинов, идти оставалось вроде бы и немного, около ста километров, но самый безопасный путь пролегал по гористой местности, по каменистым, порою крутым тропам, и группа двигалась медленно. Последнюю банку сгущенки решено было скормить единственному бойцу, которому предстоит после появления самолета найти и притащить сброшенный груз. Самолет прилетел только на четвертый день. К счастью; сброшенные группе мешки с продовольствием и взрывчаткой упали всего в двухстах — двухстах пятидесяти метров от густого кустарника, где залегли бойцы Кампильо. Отдохнувшие, подкрепившиеся люди повеселели. Но если у многих истрепалась обувь, а несколько человек потерли ноги — быстро не пойдешь! За ночь удавалось преодолеть всего по восемь-десять километров. Сброшенных продуктов хватило всего на два дня. Последние две ночи снова шли голодными. А вышли… на засаду карателей: незадолго до этого отряд Блинова был обнаружен, разбит, его остатки ушли в горы.

Группа Кампильо не дрогнула, приняла неравный бой. Карателям не удалось окружить наших воинов, отрезать им путь к отходу. Но в жестокой схватке погибли радист отряда лейтенант Пичкаев, бесстрашный солдат, бывший секретарь испанского союза молодежи Хусто Родригес, умелый минер, человек величайшей отваги Баутиста… Кампильо и уцелевшие бойцы оторвались от погони. Питаясь водой и кореньями диких растений, добрались до линии фронта. Собрав остатки сил, ползком и перебежками, под огнем врага достигли наших траншей. Все, кроме Кампильо. До траншеи оставалось каких-нибудь двадцать-тридцать шагов, когда под ногой лейтенанта рванула противопехотная мина. Упавшего командира дотащили до своих, перевязали, к счастью, сразу появились санитары, фельдшер, и все пошло чередом: полковой медицинский пункт, медико-санитарный батальон, госпиталь. Узнав о ранении Кампильо, я приехал к нему.

— На этот раз и мне не повезло! — с горечью сказал лейтенант. — А как остальные, мой полковник? Вышли? Живы? Судьба товарищей по-прежнему беспокоила его больше, чем собственная. Навестил Кампильо и командующий Черноморской группой войск генерал-лейтенант И. Е. Петров. Пожелал героическому минеру полного выздоровления, вручил ему орден Красного Знамени, распорядился об усиленном питании лейтенанта и на прощанье сказал, что советские люди никогда не забудут подвигов испанских друзей. Внимание командующего к офицеру-испанцу взволновало всех курсантов нашей школы, находившихся на Кавказе. Мне остается рассказать еще об одном подвиге, о подвиге советских и испанских воинов, выполнявших в марте сорок третьего года особо важное задание командования Черноморской группы войск. Я писал уже, что главной магистралью противника, снабжающей немецко-фашистские войска в Краснодарском крае, оставалась в то время железная дорога Джанкой — Владиславовка — Керчь. Командование требовало от партизан и от наших отрядов держать ее под ударами. Вдобавок в начале марта понадобилось проверить сведения о прибытии в Крым, на один из секретных полигонов врага, новой техники. Для этого штаб Черноморской группы войск приказал создать из добровольцев небольшую, хорошо подготовленную группу минеров и разведчиков. Не было среди разведчиков и минеров человека, который не знал бы, каково приходится тем, кого забрасывают в Крым. А отбоя от добровольцев все-таки не было! Численный Состав группы определили в одиннадцать человек. Кандидатов отбирали очень тщательно. Учитывали физические и моральные данные, опыт действий в тылу врага, качество специальной подготовки, свойства характера, отдавая предпочтение жизнерадостным, находчивым, уживчивым людям с быстрой реакцией. К 10 марта отбор закончили. Командиром группы назначили тридцатитрехлетнего майора Мигеля Бойсо, его заместителем — тридцатипятилетнего майора Фусиманьо. радистом — лейтенанта Вадима Андреевича Тарновского. Кроме них в группу вошли Егор Кузакин, Алексей Кубашев, Хуан Арментерос, Родригес Бара, Луис Хосе, Педро Пен