Записки Ё
Шрифт:
Пин Гуо («Яблоко») работает массажисткой во Дворце массажа ног «Золотая чаша» – популярном массажном заведении, принадлежащем Линь Дэну, бизнесмену-нуворишу средних лет.
Однажды, во время служебной вечеринки Пин Гуо напивается. Ее босс Линь Дэн пользуется ситуацией, чтобы заняться с ней сексом. Муж Пин Гуо – Ань Кунь, который работает мойщиком окон высотных зданий наблюдает за их встречей во время своей работы.
После этого сомнительного изнасилования Пин Гуо забеременела. Анкун шантажирует Линь Дэна: либо тот заплатит компенсацию, либо он подаст жалобу об изнасиловании. Но у Линь Дэна и его жены Ван Мэй нет детей. Двое мужчин заключают сделку «деньги в обмен на ребенка», чтобы Линь Дэн и Ван Мэй могли стать родителями. По условиям договора Пин Гуо переезжает в их дом на полгода, выдавая себя за
Происходящая на фоне лихорадочной жизни Пекина, эта история исследует социальную реальность сегодняшнего Китая, где быстро растущая экономика бросает новые вызовы традиционным ценностям, семейным отношениям и положению женщины в обществе, а также порождает конфликт между материальным и духовным.
Фильм запрещен к показу в Китае. Изначально «Потерянные» участвовали в конкурсе Берлинале 2007 в режиссерской версии. В это время в самом Китае цензоры вырезали сомнительные сцены (нашли более 50) … В ноябре 2007 изрядно подчищенный фильм вышел в китайский прокат с целомудренным названием «Яблоко». Но через месяц фильм уже запретили окончательно, поскольку на DVD, как чертик из табакерки, выплыла полная версия (пиратская). Продюсера и сценариста Фан Ли на два года отстранили от работы.»
Что-то напомнило сталинские времена.
Чувство и значение
Искусство – это чувство без значения (значение придумают критики), религия – значение, иногда без чувства, политика – одно значение, почти никогда чувство.
Редкость
Гениальный спектакль «Плутни Скапена» на Малой Бронной. Второй раз посмотрел, второй раз хожу и напеваю ла-лаа-ла-ла-ла-ла -ла-ла-ла-лаааааа, ла-лаа-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-лаааааааа. Все выходят бодрые и в хорошем настроении, а это такая редкость…
Дикость и святость
Мне не нравится в ней, что она говорит – «Я не люблю Россию», «Я хочу уехать из России». Да, мне это режет слух. И мне не нравится, когда на фильме «Адмирал» во время Каппелевской атаки без патрон, она поворачивается ко мне и говорит: – «Какой плохой фильм!» Она идиотка, в ней нет чувства патриотизма. Я разразился внутренней тирадой по поводу, что всякая рыжая пустышка мнит себя европейкой и смотрит исключительно «Малхолланд драйв» и прочую «стильно-умную» дребедень. Всякая нормальная баба с сиськами (без сисек просто не лечится), по-моему, на этом месте должна прослезиться, а не кривить физиономию, поэтому я ее не люблю. Но я ее понимаю. Я понимаю разумом тех, кто хочет отсюда уехать. Они не привыкли к непредсказуемости и не хотят привыкать к постоянной угрозе.
Дело в том, что Россия – это смесь дикости и православия. Дикость заключается в ее непредсказуемости. Ты никогда не знаешь, что может случиться через минуту. Откуда поступит угроза. Не далее, как вчера, посещал театр эстрады. Полно народу, известный спектакль, припаркованные джипы, приличная публика, опаздывающие проходят рамки металлоискателя, вдруг истошные крики – «Что вы делаете?! За что?!!». Уже пройдя внутрь, оборачиваюсь. Человек пять охранников схватили какого-то мужика (билетный спекулянт?), валят его на пол, тащат куда-то на улицу, он сопротивляется, орет истошным голосом. Приличная публика расшатывается в стороны. Мужик брыкается и орет, как будто его убивают. Причем, отнюдь не бомж. Коротко стриженная охрана мутузит его, чем попало – молча причем. Все это в проходе у входа. Джипы, дамы, цветы. Вот это Россия. Когда едешь в час пик в метро, вдруг кто-то орет, как будто его укусили за задницу – «Да …б твою мать!» – на весь вагон. Это тоже Россия. Захожу в подъезд, газета лежит на столике – там всегда бесплатные газеты района – заголовок жирно – Катя Т погибла из-за смелости. Беру читаю – некто зашел за девушкой в подъезд. У лифта решил сорвать с нее сумку, та уцепилась – началась возня – этот некто бьет ее ножом и скрывается с сумкой. Девушка истекает кровью, умирает до приезда «скорой». Все это видят два парня во дворе. Один гонится за убийцей, хватает его – тоже получает удар ножом – оказывается в реанимации. Вывод делает корреспондент: девушке не надо было сопротивляться,
В Германии, например, месса идет двадцать минут, но никто никого не лупит у входа в театр и не отнимает сумку в подъезде. И что я хочу этим сказать, что в России плохо? А вот и нет. Если бы не было дикости на Руси, не было бы и православия. Одно своими масштабами как-то уравновешивает другое. Глубина покаяния в православии – сидение на хлебе и воде, битье поклонов постом и стояние на камнях не имело бы смысла без серьезности преступления. А так – раз традиция покаяния уже есть – значит, надо кого-то предварительно зарезать и съесть. потом уже каяться. Можно сказать, что у нас генофонд подкачал, точнее его вырезали, это тоже верно. Но вряд ли на это можно списать все. Дикости раньше было больше, конечно. В советские времена пьяные лежали на каждом шагу, сейчас значительно меньше. Из автобусов алкаши предпочитали не выходить, а падать головой вниз, это я видел несколько раз. Любимое занятие пацанов – «дай 20 копеек», обидь слабого, накостыляй ему, сейчас как-то тоже не практикуется, по крайней мере, не в таком масштабе. То есть движение к лучшему идет. Но, чтобы дикость вышла на уровень нормы, т.е. сопоставимый с европейским, все-таки должно пройти еще лет десять в Москве и лет 15 в провинции.
Но главный вопрос все же – религиозный. Если все друг к другу ровно относятся, все улыбчивы, приветливы, милы – зачем идти в церковь? Лучше посмотреть скабрезную комедию про американский пирог. Так святым не станешь. У нас все как-то проще и выпуклее. Зарезал, покаялся – стал праведником, ушел в скит, питаешься травой сныть два года – чу, явились ангелы, вознесли под белы руки! Там другой на очереди. Зарубил жену топором, приполз на коленях за 100 верст в Троице-Сергиеву Лавру – и это реальная история. Мне ее рассказывала корреспондент местного телевидения, она снимала про этот случай сюжет.
Святость – она как-то предполагает дикость. В Европе все-таки нет святых. Или почти нет. Но самое главное, что вот эта-то святость, которой мы гордимся, на нашу же дикость – ну никак не влияет. Вот, в чем вопрос. Один из самых мутных городов – Сергиев Посад. Лавра, религиозное сердце России – да, только в стенах монастыря. За ними – какое-то стойбище. Мало того, что все время что-то крадут. Периодически грабят и убивают иностранцев. Мне рассказывали, как какая-то американка пошла погулять одна – лет 70-ти. Нашли на следующий год, когда снег сошел. Тоже ведь приехала «в сердце России». Не останавливайтесь в гостинице «Аристократ» – у меня там скоммуниздили фотоаппарат! За съемочными группами, которые туда приезжают, сразу начинается охота. Воруют и пленку, и документы, и деньги, стоит только зазеваться. Зато как хорошо за переездом – там, где домик Розанова! Район Козьей Горки, где жили все эти философы. Тишина, покой, деревянные дома. Страна контрастов! Так что все рядом – и дикость, и святость. В Америке, может, и дикости мало, зато святости нет. А нам ведь главное – спастись.
Она и ее кот
Мы часто ругаем женщину, не понимая, что она бесится от одиночества. Меня всегда настораживает, когда они не любят своих кошек. говорят, что любят, но все время рассказывают какие-то ужасы про них – они противные, они кусаются, орут чего-то непонятное, я его толкнула, он на меня напал… сегодня утром пытался изнасиловать мою руку и т. д. в общем, дурной кот (кошка). Можно сделать вывод, что она (женщина) злая. но, на самом деле, может, ей просто чего-то не хватает? Мужика, например.
Женщины и собаки
Женщины, как собаки, чувствуют нутром. Одна девочка мне рассказала, когда ее мама заболела (они жили в Узбекистане) она пошла к знакомым корейцам и попросила приготовить ей собаку. Съесть собаку считается полезным для здоровья. Корейцы приготовили. Мама выздоровела. Я не выдумываю. Девочке тоже врать не было смысла. Я спросил – почему? Оказывается, поев собаку, человека прошибает пот и жар. Через это выходит болезнь. Я спросил:
– Ты сама ела?
– Нет, говорит. Маме тоже не сказала, что это была собака.