Записки экспедитора Тайной канцелярии
Шрифт:
– Значит, так, с собой тебя не возьму! Все! – отрезал он.
Девочка вздрогнула от такой перемены в голосе Ивана и внимательно посмотрела ему в глаза: это он всерьез сердится или просто пугает ее, чтобы слушалась?
– Марш к себе в комнату! Лиза! – почти крикнул Иван, распаляясь еще больше – от бессилия что-либо втолковать глупышке.
Лиза поджала губы, поднялась и убежала к себе.
– Эх, ваша милость, нельзя с дитем как с солдатом-то. – покачал головой Егорка.
– Во! Ты меня еще поучи! – в сердцах ответил Иван.
Он
– Вещи собрал?
– Понятное дело, собрал!
– Ну вот и ладно! – огрызнулся Иван и пошел в комнату заканчивать приготовления.
– Собрал… – задумчиво повторил Егорка. – Куда ж нам от них деться? Вещи! Соберем – не разберем… опосля…
И, вздохнув, пошел вслед за хозяином.
Глава III,
в которой нашего героя встречают не слишком дружелюбно
Дорога петляла по заливным лугам, изредка приближаясь к лесу. Иван пытался дремать, да карета так часто подскакивала на ухабах, что казалось, рессоры вот-вот не выдержат и лопнут. Что делать тогда в этой глуши?
– Долго еще?! – выглянул Иван из кареты, приоткрыв дверцу.
Егорка переглянулся с кучером, призывая его в ответчики.
– Верст пять, а то и шесть. – лениво отозвался тот. – Там постоялый двор будет, переночуем, потом в Щербаковку – к полудню успеем.
Самойлов недовольно скрылся в карете, откинувшись на спинку сиденья. Куда тут можно успеть, по таким дорогам-то? Хорошо еще, что дождей давно не было, а то ведь увязли бы в этих рытвинах. Но все плохое, впрочем, равно как и хорошее, рано или поздно кончается. Вот и этой дороге настал конец, и на пригорке показалась изба, довольно справная для захолустья. Около нее карета и остановилась. Остальные избенки в небольшой деревушке были кривенькими да косенькими.
Самойлов с Егоркой поднялись на высокое крыльцо и вошли. Просторная комната была полна народу. Мужики сидели молча, подкреплялись основательно, на вновь прибывших взглянули искоса. Иван подошел к скамье у входа, осмотрел уж слишком широко раскинувшегося на ней мужика и, взяв бедолагу за шиворот, подвинул. Иного выхода добыть себе место у него не было. Егорка суетился подле, да все не решался согнать девку, что вольготно расположилась на соседней лавке.
Заметив барина, дородный мужик с окладистой бородой, по всему видать хозяин постоялого двора, крикнул из-за прилавка:
– Из харчей только кислые щи остались, а ночлег на тех лавках.
Егорка подумал, что и кислые щи впору, коли у них и крошки во рту не было почитай целый день. Как утром выехали из Петербурга, позавтракав на скорую руку, так и протряслись чуть не дотемна.
– Годится, –
Хозяин торопиться не собирался, дни в их уезде были похожи один на другой, разве что лица проезжающих менялись. А так. Куда спешить-то? А потому он, не торопясь, зачерпнул остатки щей из чугунка, налил их в глиняную плошку, взял ломоть хлеба и понес гостю.
– Ну, вставай, – толкнул он молодуху, – барин тут теперича почивать будет!
Девка подняла голову, протерла глаза и сползла с лавки. Егорка со знанием дела занял давно примеченную скамью. Хозяин поставил перед барином незамысловатые харчи, отер руки о полотенце, брошенное через плечо, встал аккурат у стола и завел беседу:
– Что, барин, издалека вы?
Егорка никак не мог взять в толк, чего лясы попусту точить. Одну-то миску принес, а вторую чего ж, еще полдня ждать?
– Издалека, издалека! – обрезал денщик. – Вот передохнем и дальше.
Поняв, что беседу новые гости поддерживать не желают, хозяин направился к прилавку, ворча себе под нос:
– На ночь-то глядя?
– Ну а что такое? – обернулся Егорка.
Не мужицкое это дело обсуждать господские планы, его дело обслуживать постояльцев по всем правилам да побыстрее, а этот, гляди, в советчики лезет.
– Может, вы и не слыхали, но по ночам здесь неладно, – продолжал хозяин.
– Что, лихие люди завелись? – поинтересовался Иван.
– А-а! – махнул рукой мужик. – Лихими людьми разве кого напугаешь? Лихие люди нынче сами бояться начали!
Ну что он все балаболит, есть хочется, аж живот подвело, а тут еще как на грех Ивановы щи так щекочут нос, что мочи нет терпеть. Вот и не удержался наш Егор, чтобы не съязвить:
– Откуда ты про такое знаешь? – подозрительно посмотрел на хозяина постоялого двора. – Али якшаешься с кем ни попадя.
– С кем ни попадя! – передразнил мужик. – Знаешь, служивый, есть-то все хотят, будь то барин или лихоимец, а уж разбирать, кто есть кто, не мое дело! Вон государевых людей хватат и без нас.
Государев человек меж тем снял пробу с похлебки, что поставил перед ним хозяин, и поморщился. Баланда, надо сказать, была не из первосортных.
– Так что говорят-то? – поднял голову Самойлов. – Что неладно?
– А неладно то, что черти людишек потрошить начали, – выложил мужик всю правду без утайки.
Стук двери прервал разговор. На пороге появился человек в солдатском плаще и треуголке. Окинув всех взглядом, он безошибочно направился к Самойлову и Егорке.
– Это вы со столицы? Позвольте представиться: Василий Кузьмич Хвостов, земский комендант. – Иван кивнул. Хвостов подсел к столу. – Я так и решил, что здесь заночуете. Поехал было навстречу, но, думаю, дай гляну… – Он покосился на миску со щами и тоном заговорщика произнес: – А вот это употреблять не советую, животами потом промучаетесь.