Записки экспедитора Тайной канцелярии
Шрифт:
Дорога оказалась не слишком долгая, но утомительная. Наконец карета достигла скорбной усадьбы и остановилась перед крыльцом. Ее тут же окружили дворовые, Егорке даже не понадобилось помогать хозяину выйти: когда он спрыгнул с козел, дверь кареты была услужливо распахнута, и Самойлов с важным видом уже предстал перед любопытной дворней. Из окна второго этажа за ними тоже наблюдали, но сие обстоятельство осталось прибывшими не замеченным.
Егорке очень нравилось, что Иван взял в привычку вести себя на задании высокомерно и немногословно: это придавало
Иван не зря держался уверенно и сурово – может статься, преступник находится где-то рядом, так вот у него не должно возникнуть и тени сомнения, что экспедитор Тайного сыска отлично знает свое дело и мигом выведет его на чистую воду. Не раз видел наш герой, как пользуется этим приемом Ушаков и как напуганный злоумышленник начинает паниковать, делает глупости и выдает себя с потрохами. Помня о сем, он решительно вошел в столовую и объявил коротко и довольно громко:
– Честь имею представиться, экспедитор Тайной канцелярии Иван Самой…
– Ох, дружочек, заждались мы тебя, – простодушно перебила его бестолковая Федосья Васильевна, не заметив важного вида гостя. – Сделай милость, разгадай нам загадку! Похоронили мы нашего светоча, а волю его последнюю не ведаем.
– Это я отписал Ушакову, – поднялся с места Яков Петрович. – Я никого не выпускал из дому.
– Да вы присядьте, – смягчился Иван. – Для начала все назовите себя. С вас и начнем, – повернулся он опять к старику.
– Я родной брат покойного, Яков Петрович Соловьев. Мои сыновья, – он показал рукой на сидящих рядом юношей, – Павел и Глеб.
– А я, душа моя, Федосья Васильевна, – опять встряла старушка. – Двоюродной сестрой прихожусь покойному. А это племянница моя.
Она повернулась к сидящей рядом девице. Та решила представиться сама:
– Я Полина Соловьева, дочь покойного Ивана Петровича.
– Кто-то еще был с вами в это утро? – спросил ее Иван.
Она чуть запнулась, затем спокойно ответила:
– Мой секретарь. и слуги.
Тут вдруг подал срывающийся от волнения голос молодой чиновник, который до этого молча сидел в углу:
– Я-то вообще папку из рук не выпускал.
– Это, как я понимаю, поверенный вашего батюшки? – уточнил Самойлов.
Девушка кивнула. В этот момент вошел секретарь и, склонившись к уху Полины, что-то ей сообщил. Сие не ускользнуло от Ивана. Где это видано, чтобы допрашиваемые шушукались прямо на глазах у дознавателя? Он резко одернул
– Милейший! Я уполномочен провести дознание и впредь попрошу спрашивать дозволения у меня, чтобы войти или покинуть комнаты.
Секретарь выпрямился и застыл от неожиданности. Наступила тишина, которую прервала старуха:
– Это что ж, голубчик, чтобы по нужде сходить, и нам тоже у вас разрешения испрашивать прикажешь?
– Нет, тетушка, – мигом отозвался остряк Глеб, – вам отхожее ведро прям сюда принесут!
– Глеб! – одернул его Яков Петрович.
Самойлов внимательно посмотрел на него и задал самый решающий на сей момент вопрос:
– Если завещание не сыщется, вы по праву младшего брата вступаете в наследство как наиближайший родственник мужеского пола?
– Вы хотите сказать, что я украл завещание? – возмущению старика не было предела.
– Отнюдь. Я просто провожу здесь дознание…
– Так начните с этого болвана! – Яков Петрович махнул рукой в сторону поверенного. – Может, он бумагу по дороге выронил, а мы здесь сидим, как куры на насесте…
– Хорошо, – согласился Иван. – Сегодня для вас был тяжкий день, начнем завтра. Усадьбы прошу не покидать.
– Мы свободны? – сухо и с каким-то даже презрением спросила Полина. Самойлов кивнул. Тогда девушка добавила:
– Комнаты для вас приготовлены, располагайтесь, – и первая покинула столовую.
За ней потянулись остальные члены семьи. Поверенный тоже хотел было уйти, но Иван остановил его:
– А вы, сударь, пока останьтесь!
Он подождал, пока комната опустеет, и спросил чиновника:
– Когда вы получили завещание?
– Накануне смерти. Вызвали меня, значит, с нарочным, и граф Соловьев пакет мне собственноручно вручил, – быстро ответил поверенный, при этом нервно подергиваясь и шмыгая носом.
– А от чего умер-то, говорят?
– Не могу знать… я уехал… От удара, ходят толки.
Он очевидно очень волновался и очевидно изо всех сил старался доказать свою непричастность к сему странному событию. Не зная, о чем еще можно расспросить этого тщедушного человека, Иван решил пока отпустить его. Сейчас ему нужно было обдумать все увиденное и прикинуть, кто из семейства попадает под подозрение. Интересно также было узнать, что удалось выведать Егору в людской. Поэтому Самойлов отправился в приготовленную ему комнату.
В уютной светелке оказался небольшой столик, за которым наш герой расположился и начал, по своему обыкновению, рисовать все значимые персоны, рассуждая про себя об их возможной причастности к пропаже завещания: «Старуха-то вроде ни при чем. Дочка покойного, Полина – невинная девица, но уж больно запросто общается с секретарем, а он-то – человек не дворянского сословия. Непростые отношения. Братец усопшего – тоже гусь с гусятами. Если ничего не найду, быть ему главой рода…»