Записки Гипнотизёра
Шрифт:
Дашу вытащили на берег, папа позвонил в милицию, объяснил им ситуацию и попросил приехать. Тётя Таня не переставая плакала и причитала, я не выдержал и подошёл к ней. Положив ей на голову левую руку, я посмотрел в её заплаканные глаза.
– Вы больше не будете плакать и огорчаться. Посмотрите, где Ваша дочь сейчас, – произнёс я, не отрывая от неё взгляда.
Тётя Таня тут же перестала плакать и улыбнулась.
– Я вижу…моя Дашуня в раю, – тихо произнесла женщина, после чего я убрал руку и она уронив голову на мамины колени, потеряла сознание.
Зачерпнув немного воды из реки в ладони, я плеснул ей на лицо, тётя Таня открыла глаза и тихо произнесла одно лишь слово.
–
Мама ошарашенно смотрела на меня, будто не узнавала родного сына. Милицейская машина приехала только через пол часа. Капитан сказал, что они заплутали и еле нашли это место. Тело девочки положили в машину и забрали в морг. Мы на папиной машине вернулись домой. Тело Даши забрали из морга лишь на третий день, к дому дяди Гриши и тёти Тани, подходили люди, собралась почти вся деревня. Сестра Даши, Катя, ходила по дому как неприкаянная, видимо чувствовала свою вину. Ведь если бы она была более внимательной, Даша быть может, была жива. Дашу и хоронили всей деревней, её гроб и венки несли до самого погоста, на окраину деревни. Потом были поминки, правда заходили в дом, где мама и тётя Таня накрыли длинный стол на всю комнату, по очереди, уж очень было много народу. Ребятня брали со стола, кто блины, кто пирожок и на ходу ели, играясь как ни в чём не бывало. Им было не объяснить, что в доме скорбь и траур, они печали пока не знали. По деревне пошёл слух, что я могу увидеть пропавшую вещь и даже найти пропавшего человека. Приходя со школы домой, я видел у своей калитки людей, которые хотели узнать о пропавшей вещи или о пропавшем родственнике. Мама этим визитам была не рада и пыталась объяснить людям, что я ещё маленький и не смогу им помочь. Да и знать всё было невозможно. Многих я отправлял без ответа и просил прийти в другое время, многим правда помогал, точно определяя, где находится потерянная вещь или где найти их родственника и жив ли он ещё. Ведь многие молодые люди уезжали в большие города, в деревне заработка не было, да и стабильной работы тоже. В дом люди приносили подарки и еду. Я отказывался брать, но они тихонько оставляли под лавкой принесённое с собой в благодарность. Обычно я принимал людей в сенцах, отгородив угол и поставив стол и лавку, на которой они и сидели. А когда находился их родственник, на радостях в дом мне приносили поросёнка или даже козлёнка. Мама ругалась, отец тоже был недоволен.
– Так выгоните их, если сможете… – говорил я.
По началу мои родители вежливо пытались отвадить людей ходить к нам, но чем больше я угадывал, тем больше людей и приходило. Потом папа махнул рукой, а мама ещё долго ворчала.
– И что это за напасть такая? Когда это закончится? Надоело. Ни делами тебе заняться, ни уроками. Вон как отстал от одноклассников. То пятёрки носил, а теперь и тройки появились, – говорила она.
Но как было объяснить людям, что в их горе я не помощник? Ведь я видел, видел и погибших и живых, видел потерянные или украденные вещи. Не знаю, как это получалось, но перед глазами ярко стояли картинки происходящего. Так, понемногу стали приезжать и из города, может молва пошла, о маленьком ясновидящем, не знаю. Но отец решил построить для меня во дворе отдельное помещение. Так…сарай, не сарай, а маленькая комната со столом и лавками, на которые усаживались люди и слушали меня, когда я входил в транс, держа или руку или лоб просившего помочь. Зимой мне поставили обогреватель, чтобы в комнате было тепло, летом я принимал прямо перед этим помещением, сидя на лавке. Даже в школе одноклассники и учителя, стали смотреть на меня по другому, уважительнее что ли, или с неподдельным интересом. Однажды, прямо на уроке математики, я встал и подошёл к учительнице.
– Вера Степановна, завтра не надо никуда ехать. Будет крупная авария и автобус перевернётся, много погибших будет. Не надо ехать, дочь Ваша услышав про аварию, сама приедет, – говорил я, впав в транс.
Потом, будто проснувшись, я молча сел на своё место. Вера Степановна странно на меня смотрела, но всё же послушалась меня и никуда не поехала, лишь в область сообщила, что автобус, который выедет утренним рейсом в город, перевернётся и погибнут люди. Над ней посмеялись в конторе и не обратили на её слова внимания. А что я мог сделать, когда взрослую женщину не захотели слушать? В общем, как я и говорил, автобус утреннего рейса перевернулся и свалился
– Если бы не ты Андрюша, я тоже могла погибнуть. Ну почему меня не послушались и не отменили рейс? – воскликнула она.
Позде в школу пришли из области двое мужчин и обратились к ней.
– Откуда Вы Вера Степановна, могли знать об аварии? – спросили её.
Она посмотрела на меня.
– Так…Андрюша Ромашин мне сказал. Я ведь тоже собиралась к дочери в область ехать, а он сказал, что мне не следует ехать и про аварию сказал. Я сразу Вам сообщила, но Вы же меня и слушать не стали.
Двое мужчин подошли ко мне, весь класс замер.
– Значит ты знал про аварию? Кто тебе сообщил об этом? – грозно спросил мужчина в длинном плаще и шляпе.
– Никто. Я просто видел её заранее и всё, – спокойно ответил я.
– Но ты ещё совсем ребёнок! Как ты мог увидеть аварию, за день до происшествия? – спросили меня.
– Я не знаю, увидел и всё, – ответил я.
– Ничего не понимаю…ты что, экстросенс что ли? Таких аферистов сейчас много развелось! – скащал мужчина в плаще и шляпе.
– Я не знаю, кто и где развелись, но я правда видел аварию, здесь…в голове, – ответил я, указывая пальцем на лоб.
Мужчины с недоумением смотрели на меня.
– А вот у Вас сын в городе живёт. Но Вы его уже никогда не увидите, – вдруг сказал я, увидев, что мужчина скоро умрёт.
Мужчина побледнел и с недоверием посмотрел на меня.
– Да, сын мой с семьёй живёт в городе, но я жду его со дня на день в гости, – ответил мужчина.
– Ну и хорошо, значит приедет, – ответил я, не желая ему говорить, что сын не сможет приехать, приедет только услышав о смерти отца.
Мужчина облегчённо вздохнул.
– Ну вот…а ты говоришь. Павел Иннокентиевич, поехали, нас дела в области ждут, – сказал мужчина и резко развернувшись, первым вышел из класса, следом вышел и другой.
Когда за ними дверь закрылась, Вера Степановна подошла ко мне.
– Андрюша, скажи…почему ты сказал, что Григорий Иванович никогда не увидит сына? – осторожно спросила она.
– Сын его приехать не сможет, у него дочь заболеет. А Григорий Иванович через месяц умрёт, – спокойно ответил я, будто говорил об обыденных вещах.
Вера Степановна побледнела.
– Господи! Что ты такое говоришь Андрюша? – проговорила она.
– Говорю что вижу, – коротко ответил я.
– Но Григорий Иванович здоровый и не старый ещё мужчина. Почему он вдруг должен умереть? – спросила Вера Степановна.
– Вера Степановна, я сказал только то, что увидел. У него внезапно остановится сердце, – ответил я.
– Так…надо было сказать ему об этом. Может лечение какое-то ему назначат… – неуверенно сказала Вера Степановна.
– Он бы всё равно не поверил. Да и как сказать человеку, что он через месяц умрёт? Звонок Вера Степановна. Я домой пойду, – ответил я и встав из-за парты, взял свою чёрную дерматиновую сумку, бросил через плечо и вышел из класса.
Так проходили дни, кому-то я помогал, кому-то находил, иным указывал. Как я и говорил, Григорий Иванович умер ровно через месяц и сын с семьёй приехали на похороны отца. Время проходило, я уже заканчивал одиннадцатый класс, думал поехать в город и поступать в институт. Уфологом очень хотел стать, книг много прочёл в школьной библиотеке и у соседей все книги перечитал. Человек не может знать всё, я не исключение. Но очень хотелось знать больше, в особенности непознанное меня увлекали с головой. Однажды к нам домой пришли двое мужчин в милицейских формах. Отец с удивлением подошёл ко мне.