Записки городского невротика
Шрифт:
Доктор Мандель поерзал в кресле, потом сказал:
– Адюльтер вам ничего не даст! Отрываетесь от реальности. Ваши комплексы гнездятся куда глубже.
– Кроме всего прочего, эта связь должна быть абсолютно тайной, – твердил свое Кугельмас. – Второй развод я просто не потяну. Дафна из меня все кишки выпустит.
– Мистер Кугельмас…
– И это должно быть вне стен Сити-колледжа, ведь Дафна сама там работает. Не то чтобы там так уж было на кого глаз положить, но студенточки такие попадаются!..
– Господин
– Да послушайте! Вчера мне приснился сон, будто иду это я через луг, в руке корзина – как бы для пикника, – а на корзине надпись: «Решения». И вдруг вижу – в корзинке дыра.
– Господин Кугельмас, сейчас для вас самое худшее – это пытаться что-то предпринять. Вам следует просто выплеснуть здесь свои проблемы, и мы их вместе проанализируем. Достаточно давно уже вы у меня лечитесь, чтобы знать, что мгновенных исцелений не бывает. Я все-таки врач, не волшебник.
– Ну так мне, значит, нужен волшебник, – сказал Кугельмас, вставая с кушетки. На том он и прекратил курс психоанализа.
Пару недель спустя, вечером, когда Кугельмас и Дафна, как два старых шкафа, угрюмо громоздились в своей квартире, зазвонил телефон.
– Я подойду, – сказал Кугельмас. – Алло.
– Кугельмас? – проговорил незнакомый голос. – Здрасьте, это говорит Перски.
– Кто?
– Перски. Или, если угодно, Великий
Перски.
– Простите?
– До меня дошло, будто вы по всему городу ищете волшебника, который внес бы в вашу жизнь немножко экзотики. Так или нет?
– Т-ш-ш, – прошипел Кугельмас. – Не вешайте трубку. Вы откуда звоните, Перски?
На следующий день, едва свечерело, Кугельмас преодолел три лестничных пролета блочной развалюхи в бруклинском микрорайоне Бушвик. Не без труда сориентировавшись на темной площадке, Кугельмас отыскал нужную дверь и надавил кнопку звонка. А в голове звучало: «Пожалеешь! Пожалеешь!»
Пару секунд спустя ему открыл низенький, тщедушный человечек с восковым лицом.
– Это вы знаменитый Перски?
– Великий Перски. Хотите чаю?
– Нет, хочу романтики. Музыки хочу. Любви и красоты.
– А чаю – нет? Это неожиданность. Ну ладно, садитесь.
Перски удалился в глубину комнаты, и Кугельмас услышал звуки отодвигаемых ящиков и мебели. Перски появился вновь, толкая перед собой какой-то здоровенный предмет, снабженный скрипучими колесиками от роликовых коньков. Сверху его прикрывал старый шелковый платок. Перски снял покрывало и сдул пыль с крышки. Предмет оказался довольно дешевого вида огромным китайским ларцом, плохо отлакированным.
– Перски, – выпалил Кугельмас, – сколько зарядите?
– Поглядите сперва, – сказал Перски. – Это же прелесть. Я его подготовил к конгрессу ордена Пифийских рыцарей. В прошлом году. Но что-то народ не собрался. Полезайте в контейнер.
– Вот
– Вы где-нибудь видите шпаги?
Кугельмас недовольно поморщился и, пыхтя, полез в сундук. В глаза ему бросилась пара отвратительных поддельных бриллиантов, наклеенных на шершавую фанеру прямо у него перед носом.
– Ну, если это шутки! – проворчал он.
– Ха, шуточки! Короче, если я к вам в контейнер подложу какой-нибудь роман, закрою крышку и постучу три раза, вас тут же забросит в эту книгу.
Кугельмас скорчил недоверчивую гримасу.
– Как из пушки, – заверил его Перски. – Чтоб мне сгореть. И, кстати, не только роман годится. Рассказ, пьеса, стихотворение – что угодно. Можете познакомиться с любой из женщин, созданных лучшими писателями мира. Лицом к лицу увидеть ту, с кем только в мечтах и встречался. И делайте там с ней что хотите. А как надоест, вы меня крикнете, и я вас в долю секунды назад верну.
– Перски, вы случайно не из дурдома сбежали?
– Да говорю вам, все будет тип-топ, – сказал Перски.
Недоверие не оставляло Кугельмаса.
– Что вы мне вкручиваете! По-вашему, этот мусорный ящик способен отправить меня в такое вот турне?
– За две десятки – почему нет? Кугельмас полез за бумажником.
– Придется проверить, – буркнул он. Перски сунул деньги в карман и подошел
к книжным полкам.
– Ну, так с кем хотите познакомиться? Сестра Керри? Консуэло? Офелия? Может быть, нам кого-нибудь предложит Бернард Маламуд?
– Франция. Моя любовница должна быть француженкой.
– Может, Нана?
– Опять платить? Не годится!
– А если Наташа из «Войны и мира»?
– Я же сказал – француженка. Так: я придумал – Эмма Бовари. Пожалуй, это то, что надо.
– Отлично, Кугельмас. Когда надоест, орите громче, – и Перски подбросил в сундук карманное издание флоберовского романа.
– А вы уверены, что это не опасно? – спросил Кугельмас, когда Перски взялся за крышку ларца.
– Не опасно! В этой проклятой жизни разве есть что-нибудь неопасное? – Перски постучал три раза по сундуку и откинул крышку.
Кугельмаса там не было. В этот миг он появился в спальне дома Шарля и Эммы Бовари в Ионвиле. Кроме него в комнате была только молодая женщина. Она складывала простыни, стоя к нему спиной. «Просто не верится, – думал Кугельмас, пожирая глазами прелестную жену лекаря. – Да это же спятить можно. Вот она. И вот я!»
Эмма удивленно обернулась.
– Господи, вы меня напугали, – сказала она. – Кто вы?
Говорила она на том же языке, каким был выполнен перевод карманного издания.
«Ни хрена себе!» – подумал Кугельмас. Потом до него дошло, что это она к нему обращается, и он представился: