Записки хроноскописта
Шрифт:
Локтев слушал его с доброй понимающей улыбкой- знал, наверное, что легко можно обидеть сейчас старика. А потом погрустнел…
— Виноват я, Лука Матвеевич, перед тобою, — признался он. — Отговаривал хроноскоп везти сюда. И думаю теперь-зря. Надо тебе хоть на старости лет фантазии свои… — тут Локтев сделал рукою рубящий жест. — Под корень. Легче жить будет.
— Не-е, — сказал Лука Матвеевич. — Ничем мечты мои не порубить… Ну а ты? Порох-то есть еще в пороховницах? Не слабеет память?
Локтев рассмеялся.
— Проверь.
— И проверю.
Оказалось, что
Ее прервал бригадир каменщиков Басов, заявившийся уже в десятом часу вечера. Был он почему-то мрачен и в одной руке комкал кепку.
— Из-за этого типа я, — сказал Басов. — От имени всей бригады…
— Какого еще типа? — спросил Березкин.
— Ну, который темницу строил… Узнать бы, что это за тип.
— Каменщик и каменщик. — Березкин пожал плечами. — Тут и выяснять нечего.
— «Каменщик»! — презрительно сказал Басов. — Человека замуровывал. Я б такого на выстрел к камню не подпустил, чтоб работу свою не позорил…
— Да ты садись, — пригласил Лука Матвеевич. — Чего стоишь-то? Гостем будешь.
Как и все, Лука Матвеевич ничего не понял из слов Басова, а я вспомнил две строки из стихотворения Брюсова, процитированные Басовым, когда на экране хроноскопа появился каменщик, и вспомнил выражение его лица. Тогда меня чуть-чуть удивила профессиональная неприязнь ребят к человеку, строившему темницу, но хроноскопия заканчивалась, надо было подводить итоги, и я забыл о Басове и его бригаде… Теперь же, присматриваясь к хмурому бригадиру каменщиков, я поразился глубине угаданной им проблемы, глубине, которую он, вероятно, и сам не до конца сознавал.
— Прекрасная идея, — сказал я. — Постараемся завтра что-нибудь выяснить. Не стоит забывать, что общая хроноскопия закончилась фигурой каменщика. Ей-богу, тут есть над чем помудрить.
— Мудрить-то и не придется, — возразил Березкин. — Увидим еще раз, как он складывает стену. Но я не возражаю.
Басов, явно довольный нашим согласием, ушел, и тогда Березкин сказал:
— Выкладывай, что у тебя на уме.
— Ребята мне понравились. Новые они какие-то. Понимаешь?
— Ничего не понимаю.
Я мог в двух словах изложить поразившую меня мысль — мысль, из-за которой я и согласился столь поспешно на хроноскопию, — но вдруг понял, что хроноскоп ничем не сможет ни дополнить ее, ни уточнить…
— Новые, — повторил я. — Уж и не знаю, как тебе еще сказать. Отношение к своей профессии у них новое. Представь себе, что поэт служит своей музой то народу, то тем, кто из народа жилы вытягивает… Что ты скажешь о таком поэте?
— Сам знаешь, что скажу, — у Березкина это прозвучало весьма внушительно.
— Знаю… А оружейник?.. Допустим, он изготовляет шпаги, мушкеты или те же катапульты и продает их враждующим сторонам. Вспомни хотя бы знаменитые толедские клинки; с ними испанцы шли на французов, французы-на испанцев… Или миланские рыцарские доспехи-они расходились по всей Европе… Но разве пришло кому-нибудь в голову обвинить оружейников
— А я б не забывал все же, что Владислав Пересвета в беде не бросил, — сказал Лука Матвеевич. — Может, он и не тому служил, кому следовало, а брата не бросил.
— С помощью хроноскопа тезис твой не разовьешь. Да и нужно ли его развивать? — сказал Березкин.
— Конкретизация не помешала бы. Но ты прав — хроноскоп тут нам не помощник, и я это тоже понял. Правда, с некоторым опозданием.
— Вы что же, от хроноскопии отказываетесь? — забеспокоился Лука Матвеевич.
— Нет, не отказываемся. Начнем завтра с «этого типа», как выразился Басов. А там видно будет.
Глава седьмая
которая не содержит ничего увлекательного или таинственного, но которую мы просим все-таки не пропускать
На следующий день хроноскопию, не надеясь, впрочем, узнать что-либо ценное, мы действительно начали с каменщика.
Вызвав запечатленный в памяти хроноскопа образ, мы затем перешли к детализации, решили посмотреть, как строил каменщик. Задачи такого плана уже неоднократно ставились перед хроноскопом, и Березкин, не любивший повторений, без всякого энтузиазма отправился в подземелье к «электронному глазу».
Не скажу, что нам посчастливилось тотчас обнаружить нечто удивительное, но хроноскоп сумел как бы разложить действия каменщика во времени. Кажется, я выразился слишком мудрено, хотя и точно; начиная складывать стену, каменщик работал неторопливо, аккуратно, тщательно замазывая пазы раствором; потом, где-то в средней части стены, он стал действовать иначе: на экране хроноскопа каменщик заспешил, словно кто-то торопил, подгонял его; разумеется, он по-прежнему клал камни уверенно, прочно, но не было уже той тщательности, аккуратности…
Новая деталь, выявленная хроноскопом, сама по себе не имела особого значения, но ребята-каменщики окончательно разгневались на своего древнего коллегу.
— Спешит Пересвета засадить, — авторитетно заявил Басов. — Сразу видно.
— И ничего-то не видно, — возразил Лука Матвеевич. — Темницу могли на сто лет раньше построить.
Лука Матвеевич был абсолютно прав, и нам ничего не оставалось, как продолжить хроноскопию.
— Внешний облик каменщика тебя не интересует? — спросил я Березкина.