Записки истребителя
Шрифт:
Бомбы одна за другой подняли фонтаны земли, а одна из них прямым попаданием разнесла мой "ястребок" на куски.
Что делать без самолета ? Я очень боялся оказаться "безлошадником" , как называли тогда летчиков, потерявших машину.
– Вот, Сеня, теперь ты себе и начальник штаба и командир, а мне в пехоту, - сказал я Филатову. Самолета, брат, сейчас не достанешь. Их делать негде, видишь - заводы на колесах.
Словно в подтверждение сказанного, по железной дороге проходил эшелон эвакуируемого авиазавода. На платформах
Но, видимо, судьба сжалилась надо мной. Вскоре к нам подъехала "эмка". Из нее выскочил молоденький адъютант школы и, убедившись, что нашел кого нужно, обратился сразу и ко мне и к Филатову: - Вас вызывает начальник штаба.
Мы сели в машину. В штабе стояла суматоха. Упаковывали материалы, подлежащие эвакуации, уничтожали документы, которые невозможно было вывезти.
Когда ветер врывался в окна, бумаги разлетались по сторонам. Прикрывая их, писаря падали на бумажные горы. Начальник штаба на минуту оторвался от дела.
– Полетите к месту эвакуации школы, - сказал он.
– Аэродромы, заправки и конечный пункт будут указаны в полетном листе. Ясно?
– Не совсем, - сказал я.
– Несколько минут назад разбомбили мой самолет.
– Знаю. Получите другой. Он в ремонте, но работу скоро закончат. Свяжитесь с инженером.
Начальник штаба наклонился над бумагами, давая понять, что разговор окончен. Мы повернулись и вышли.
В канцелярии нам вручили заверенные гербовой печатью полетные листы, где был указан маршрут полета от Батайска до Баку.
– Все в порядке, - сказал Филатов, - осталось только получить карты да разыскать твой самолет. В каком он еще состоянии?
– Пусть в самом плохом. Важно, что я не "безлошадник".
С помощью инженера мы нашли выделенный мне самолет. Это был школьный, довольно старый истребитель И-16. В свое время он тоже пострадал от бомбардировки. Ремонт должны были закончить только к утру.
Ждать меня Филатов не мог. Он присоединился к одной из эвакуируемых эскадрилий, улетавших через два часа, а я остался один.
НАД ГОРАМИ КАВКАЗА
Самолет готов. Вместе с младшим лейтенантом Соколовым мы вылетели в Грозный через Армавир. К вечеру достигли аэродрома в Махачкале.
Ночью погода испортилась. С моря подул холодный Ветер. Мокрые снежные хлопья падали на покрытые осенней грязью улицы города. Поневоле нам пришлось задержаться.
День мы провели в общежитии, а вечером пошли в ресторан. В ресторане сидели летчики, танкисты, пехотинцы - все случайные гости города. Было довольно оживленно. Слышались разговоры о воздушных боях, о наземных схватках, о погибших товарищах.
Мы нашли свободный столик и заказали ужин.
В ожидании как-то незаметно для самих себя стали обсуждать маршрут дальнейшего полета, несмотря на то что место для этого было самое неподходящее. Но так волновал нас перелет, что мы не могли не говорить о нем. Лететь надо было в горах, а опыта в этом ни у меня, ни у Соколова
Вскоре, предварительно извинившись, к нам подсел молодой человек. Он отрекомендовался летчиком, подбитым немцами во время штурмовки. Длинная фигура незнакомца была облачена в кожаное пальто, под которым виднелась меховая курточка.
– А на каком самолете вы летаете?
– спросил я. Что-то вы мало походите на летчика.
Он сделал вид, что обиделся, но быстро ответил:
– На новом типе, Иэл-два. Знаете такой?
На слове "новом" незнакомец сделал ударение.
Настораживали его необычные манеры обращаться с официантом и подозрительное произношение Иэл: никто из наших летчиков не называл самолет Ил-2 Иэл.
Мы обменялись с Соколовым многозначительными взглядами: мол, держим ухо остро.
Сосед между тем начал заводить разговор о нашем маршруте. Как бы невзначай он спросил, не знаем ли мы, где стоят штурмовые полки. Вначале мы выжидающе отмалчивались, потом резко заявили, что об этом здесь разговаривать не место.
– Да что вы, ребята, такие сверхбдительные? Здесь ведь все свои вояки. Ни одного штатского. Говори, что хочешь. Мне надо свой полк найти.
– Он налил вино в бокалы.
– Давайте выпьем за дружбу и приглашаю вас к себе на квартиру. Мы с приятелями остановились тут в одном теплом местечке.
– И он нахально подмигнул.
Неожиданно Соколов вскочил со стула и схватил незнакомца за грудь.
– Документы!
– властно сказал он.
На всякий случай я поспешно расстегнул кобуру и достал пистолет. Наигранность исчезла с лица "летчика":
– Что вы, ребята? Неужели своим не верите? Пусть бы пехота, а то ведь авиация! Между собой - и такие вещи. Я же штурмовик. Вот смотрите.
– И он извлек из кармана целую пачку бумаг.
К нам быстро подходил мужчина. Ему было лет сорок - сорок пять. Он улыбался нашему "штурмовику".
– Петя!
– воскликнул он и раскинул руки.
– Ты здесь! Вот счастье-то! Вот счастье, - и, обернувшись к нам, произнес: - Товарищи, это мой сын. Вы подумайте! Сколько ты не был дома до войны? И война уже идет четыре месяца. Не оправдывайся, не оправдывайся: "некогда, отступаем". Ты знаешь, как мама волнуется?..
Но вся эта тирада отца, неожиданно встретившего сына, произвела, на нас совсем не то впечатление, на которое отец, очевидно, рассчитывал. Человек этот о того раз пять проходил мимо нашего столика. Его невозможно было не заметить: серый в клетку френч, галифе и военного образца хромовые сапоги.
Я сказал как можно более грубо:
– Довольно играть!
Соколов тоже достал пистолет.
– Ну, во имя отца и сына, - зло сказал он...
– Какой разведке служите?
Нас обступили со всех сторон. Кто-то предложил обыскать "родственников". Из карманов их были извлечены новенькие "вальтеры", ножи и, конечно, поддельные документы.