Записки из бункера

Эвс Наташа

– Простите, – мне стало неловко, – я не хотел причинять вам боль.

– Если можешь – беги. Здесь только могила. Вот в той стороне можно выбраться из нашего корпуса, а там как повезет.

Я направился дальше по коридору. Мне хотелось найти Лизу, но как это сделать, я не знал. Здесь столько корпусов, столько

лестниц, кабинетов, разве реально что-то найти.

Пробираясь вдоль стен, я поглядывал наверх, боясь увидеть глазки видеокамер. Такое часто показывали в фильмах, и мне не хотелось, чтобы побег обнаружился.

Вдруг на мое плечо опустилась рука, заставив меня вздрогнуть. Я застыл на секунду и оглянулся, увидев Ивана, парень вопросительно смотрел на меня. Выдохнув, я развернулся, пытаясь улыбаться и делать вид, что все хорошо. Ваня спросил, куда я иду, я ответил, что не могу найти Лизу, и мой друг согласился отвести меня к ней. По дороге, задавая наводящие вопросы, я раскрывал все больше подробностей и делал анализ происходящего. Иван, хоть и страдал синдромом Дауна, но в некоторых сферах был неожиданно умен, объясняя все по-детски, но с большой точностью. Он поведал мне, что в этих стенах проводятся клинические исследования новых лекарственных препаратов, потому что, как я понял, делать это на платной основе на добровольцах затратно и долго. Еще здесь тестируют запрещенные виды лекарств, исследуя онкологическую и психиатрическую стороны. И, как я уже узнал, существует группа больных, но богатых людей, под руководством дяди Вени, которая ищет новейшие препараты, способные вылечить или продлить жизнь членам этой группы. Испытания запрещенные и секретные, и проводятся они на биологических моделях – людях. Иногда, если модель подходит, из нее делают какие-то вытяжки для поддержания состояния членов преступного союза. Я спросил у Вани,

попадал ли он на такие процедуры, он ответил, что не подходит им, потому что его ген сломан, его уже проверяли в детстве.

«Проверяли в детстве»… Ивану на вид больше двадцати пяти, сколько же лет существует этот ад? Как много людей пострадали в этих стенах? И если они существуют до сих пор, значит, их еще никто не раскрывал.

Мы завернули в какой-то отсек, камеры здесь были чище и светлее, чем в моем корпусе, как если выйти из хозяйственной комнаты нашего детского дома и войти в комнату отдыха директора. Пропустив несколько дверей, мы подошли к решеткам, за которыми я увидел сестру. Иван указал на нее и отошел назад. Лиза лежала на кровати лицом к стене и ковыряла облупившуюся краску. Через мгновение она обернулась и, широко раскрыв глаза, бросилась ко мне.

Я плакал, обнимая хрупкое тело сестры через решетку. Мне захотелось оказаться сейчас очень далеко, неважно где, лишь бы не здесь. Вот исполнилось мое желание: я не в камере, нашел Лизу, а что дальше делать, ума не приложу. Каждый шаг может стать ошибочным и даже последним.

Отстранив сестру от себя, я увидел ее серьезное лицо с печатью страданий и скрытого страха. Лиза протянула сквозь прутья тонкую руку и вытерла мои слезы с подбородка.

– Митя, где твои волосы?

Я постарался улыбнуться:

– Вырастут новые.

– Тебя отпустили? – Лиза тоже попыталась улыбнуться.

– Нет. Так получилось, я пришел за тобой.

Иван внимательно смотрел на нас, на наши переплетенные через решетку руки, будто до этих пор никогда не видел таких эмоций.

Уловив его взгляд, я спросил:

– «Как уйти отсюда? Чтобы никто не заметил».

Конец ознакомительного фрагмента.