Записки из известных всем происшествиев
Шрифт:
В мае месяце докладывал Державин государю правила третейского совестного суда, им сочиненные, над которыми трудился несколько лет по многим опытам третейского судопроизводства и посылал по многим своим приятелям, знающим законы, для примечания. Государь, выслушавши оные правила, вскочил с восторгом со стула и сказал: "Гавриил Романович! Я очень доволен, это весьма важное дело". Однако же те правила и по сие время не выданы к исполнению. Слышно было, что г. Новосильцев их не одобрил, по недоброхотному отзыву окружающих его подьячих, Дружинина и прочих, для того что они пресекали взятки и всякое лихоимство, что было им не по мыслям; ибо тогда бы царство подьяческое прошло. Однако же, при прощании с Державиным, как ниже о том увидим, государь побожился, что он те правила введет в употребление. В мае месяце в том году, то есть 1803-м, путешествовал государь в Лифляндскую губернию, а с ним г. Новосильцев и граф Чарторижский, и как они были враги Державина, то, будучи с государем не малое время, так сказать в уединении, и довершили
Выше уже видно, что государь около сего времени час от часу холоднее становился к Державину; но начало внутреннее его к нему неблагорасположение сперва обнаруживаться тем «…»: в одно время, при докладе по какому-то частному письму, увидев число на нем прошедшего месяца, сказал, что "у вас медленно дела идут". Державин ответствовал: он смеет удостоверить, что в Сенате ни при одном генерал-прокуроре так скоро и осмотрительно дела не шли, как ныне, что их в общем собрании в одно присутствие иногда решится по 4, и жалоб на оные нет.
– "Но вот это письмо доказывает, что так замедлилось", - возразил государь с неудовольствием. "Что касается до частных писем, - сказал Державин, - то это не его дело".
– "Как не твое дело?" - с - негодованием спросил император. "Так, государь! это дело статс-секретарей: они, по частным письмам собрав справки или сделав с кем надлежит сношение, должны докладывать вашему величеству и писать по ним ваши указы, а генерал-прокурорская обязанность состоит прилежно смотреть за Сенатом и за подчиненными ему местами, чтоб они решили дела и поступали по законам: так при покойной вашей бабке было. Я был сам статс-секретарем и очень это знаю, что не затрудняли такими мелочами генерал-прокурора".
– "Но при родителе моем так учреждено было".
– "Я знаю; но родитель ваш поступал самовластно, с одним генерал-прокурором без всяких справок и соображения с законами делал, что ему было только угодно; но вы, государь, в манифесте вашем при вступлении на престол объявили, что вы царствовать будете по законам и по сердцу Екатерины: то мне не можно иначе ни о чем докладывать вам, как по собрании справок и по соображении с законами, а потому и не могу я и сенатские и частные дела вдруг и поспешно, как бы желалось, обрабатывать и вам докладывать. Не угодно ли будет приказать частные письма раздать по статс-секретарям?" - "Ты меня всегда хочешь учить, - государь с гневом сказал, - я самодержавный государь, и так хочу". «…»
В один день говорит: "Как это у вас дела исполняются, а канцелярия ваша об них не знает?" - "Не понимаю и не знаю, государь, - сказал Державин, - позвольте о том мне справиться, какие бы то ни были дела, которые исполнены, прежде нежели канцелярия о них знала". Державин справился и нашел, что в самой вещи несколько было таких дел, которые уже по исполнении их отданы были к записке в регистратуру канцелярии, например, доносы о похищении казначеями казны, о заговорах и умыслах на особу государя и о прочем, по которым, с докладу его величества, писано было секретно к кому надлежало собственною рукою Державина, чтоб взяты были подлежащие меры, к за-хвачению похищения казны и заговорщиков, прежде нежели узнала о том канцелярия, для того что имели они и здесь, в городе, и по губерниям приятельские связи, чрез которые происходила преждевременная раз-глаока, и виновные могли укрываться. Державин объяснил сии обстоятельства государю, и он оправдал его поступки. «…»
В начале октября месяца 1803 году, в одно воскресенье, против обыкновения, государь его не принял с докладами, приказав сказать, что ему недосуг, хотя и был у развода. В понедельник прислал к нему письмо или рескрипт, в котором, хотя оказывает удовольствие ему за отправление его должности, но тут же говорит, чтоб отнять неудовольствие, доходящее к нему на неисправность его канцелярии, просит очистить пост министра юстиции, а остаться только в Сенате и Совете присутствующим. Державин не знал, что подумать и }чем по должности мог он прослужиться, отправляя s оную со всем своим усердием, честностию, всевозможным прилежанием и бескорыстием; но рассудя, что у монархов таковыми качествами или добродетелями найти совершенного благоволения не можно, написал ему письмо, в котором напомянул с лишком 40-летнюю ревностную службу и то, что он при бабке его и при родителе всегда был недоброхотами за правду и истинную к ним приверженность притесняем и даже подвергаем под суд, но, по непорочности, оправдывай и получал большее возвышение и доверенность, так что удостоен был и приближением к их престолу; что и ему служа, шел по той же стезе правды и законов, несмотря ни на какие сильные лица и противные против его партии; «…» заключил,
– "А как так, государь, - отвечал Державин, - то я иначе служить не могу. Простите".
– "Оставайся в Совете и Сенате".
– "Мне нечего там делать".
– "Но подайте же просьбу, - подтвердил государь, - о увольнении вас от должности юстиц-минист-ра".
– "Исполню повеление". Тут выпросил он многим подкомандующим своим чины и другие милости, расстался, а между тем, поколь он не подавал просьбы, то доводили до него чрез его ближних внушения, что ежели он пришлет уничижительное прошение о увольнении его от должности юстиц-министра, по ее трудности, и останется в Сенате и Совете, то оставлеяо будет ему все министерское жалованье, 16000 рублей, и в вознаграж-денье за труды дастся Андреевская лента. Но как он ценил истинные достоинства не по деньгам, не по лентам, а по доверенности государской и совестному разбирательству своих поступков, то когда лишился он первой, по самонравию счастья или, лучше сказать, государя, которому служил он всей душою и сердцем, не щадя ни здоровья своего, ни трудов, и не может также упрекать себя в нарушении второй, то и не хотел принять предлагаемых выгод и награждений, а написал просто по форме просьбу, в которой весьма кратко сказал, чтоб государь его от службы своей уволил. Вследствие чего, на другой или третий день состоялся 8-го октября 1803 году в Сенат указ, коим он от службы вовсе уволен с пожалованьем ему 10000 рублей каждогодного пансиона, который он и теперь получает. «…» Итак, заботливая его и истинно-попечительная, как верного сына отечества, служба потоптана, так сказать, в грязи, а потому он, как выше явствует, и оставил оную в 1803 году октября 8-го числа, быв генерал-прокурором один только год и один месяц.
Упражнения его после отставки от службы.
Привыкши к беспрестанным трудам, не мог он быть без упражнения, и для того занимался литературою, писал несколько лирических сочинений, которых вышло 4 части, и еще наберется, может быть, одна; сочинял трагедии, как то: 1) "Ирода и Мариамну", 2) "Евпрак-сию", 3) "Темного"; да перевел "Федру", "Зельмиру". Комических написал опер бездельных две: "Дурочка умнее умных" и "Женская дружба"; несколько прозаических сочинений, надписей, эпиграмм и рассуждение о лирической поэзии. Но в 1806-м и в начале 1807 года, в то время как вошли французы в Пруссию, не утерпел, писал государю две записки о мерах, каким образом укротить наглость французов и оборонить Россию от нападения Бонапарта, которые явно предвидел, о чем с ним и словесно объяснялся, прося позволения сочинить проект, к которому у него собраны мысли и начертан план: только требовалось некоторых справок от военной коллегии и прочих мест, относительно наряда войск, крепостей, оружия и тому подобное. Государь принял сие предложение с благосклонностию, хотел призвать его к себе; но, поехав в марте месяце к армии под Фридланд и возвратясь оттуда, переменил с ним прежнее милостивое обхождение, не кланялся уже и не говорил с ним; а напротив того, чрез князя А. Н. Голицына, за псалом 101, переложенный им в стихи, в котором изображалось Давида сетование о бедствии отечества, сделал выговор, отнеся смысл оного на Россию и говоря: "Россия не бедствует"; о чем яснее можно видеть из анекдота, написанного о сем случае. Нужно припомнить, что когда Державин вышел в отставку и увидел, что указ о вольных хлебопашцах не исполняется и исполниться не может, и будучи тогда очень нездоровым, написал завещание о своем имении, в котором сделал распоряжение относительно свободы его крестьян, в котором ограничил, с одной стороны, самовластие владельцев, его наследников, над людьми и крестьянами, а с другой, не дал им никакого поводу к своеволию и перехождению на места, в 1808 или 1809 году просил чрез господина Молчанова о подтверждении государем того его завещательного распоряжения; но не удостоился его благоволения, а сказано было, чтоб просил о том в судебных местах по законам, чего без воли монаршей никому не можно было сделать. С тех пор оставил Державин всячески двор и не беспокоил его никакими на пользу отечества усердными представлениями, кроме что в 1812 году, во время вторжения французов внутрь империи, при случае воззвания манифестом всеобщего ополчения, писал из Новгорода июля 14-го дня о некоторых к обороне служащих мерах, но что по ним сделано, ни от императора и ни от кого не имел никакого известия, и дошла ли та бумага до рук его величества, не получил ни от кого никакого сведения… «…» Сие оканчивается 1812 годом.