Записки кельды
Шрифт:
Это же просто песня! Вы понимаете, что появление пусть и временного, но жилья решает половину наших текущих проблем с размещением народа ну просто автоматически! Я не могу перестать ставить восклицательные знаки! На совсем крайний случай в этих палатках можно даже уйти в зимовку и таки не особо мёрзнуть!
Немедленно нашлась инициативная группа товарищей, захотевших собрать «ну хотя бы одну палатку». И они ведь её собрали, минут за двадцать — до полного товарного вида! И её реально можно таскать в два лица — без печек внутри, конечно.
Парни немедленно захотели в ней жить.
Все, конечно, хотели посмотреть: что за кровати спрятаны где-то вот тут? — и полезли их искать. Если честно, я бы сразу и не поняла, что прямоугольный десятисантиметровый фанерно-трубковый сэндвич габаритами девяносто пять на шестьдесят пять сантиметров — и есть кровать, если бы их не было так много. Упаковки были упрессованы в телегу, накрытую тентом, между ящиками с тушёнкой и сгущёнкой из госрезерва. Вот Мирон — красавчик! Угодил так угодил! И конечно, к каждой кровати прилагался шикарный холлофайберовый спальник, разворачивающийся в двуспальное одеяло. На ярлычке спальника было написано: комфортная температура до минус одиннадцати. Но ведь их предполагалось использовать в отапливаемых палатках! Шикарно, просто шикарно!
— Тарщ командир! — мы с Вовой наблюдали за сборкой третьей палатки, когда подошёл Максим, — Там в фургоне ещё маленькие палатки, их куда?
Ещё сюрприз!
Маленьких палаток оказалось десять штук. Парни буквально за пять минут собрали образец. По сравнению с первыми палаточки были реально маленькие — максимум на пятерых, если по полу в спальниках разложить. Но если ставить печку, то на троих. А если порядочно поставить две кровати и тумбочку, ну или там столик — да просто барахло сложить! — то уже на двоих.
Вова велел расселить в них семейные пары — и дело с концом! Действительно — почему нет? По сравнению даже с лучшими нашими туристическими они выигрывали. Во-первых, всесезонные и сразу с печкой. Во-вторых, высокие, в полный рост. Да там полно ещё пунктов было, если перечислять: не промокают, нормальная дверь, два окошечка и даже москитная сетка в комплекте. И для семейных пар всё-таки уединение, очень уж мне не хотелось их в большую палатку кучей селить.
Жилья (пусть и временного) было у нас теперь даже с избытком!
Кто-то метко ляпнул, назвав маленькие новые палаточки малосемейками. Народ сразу начал ржать, что большие тогда — общаги. Так и зацепилось в итоге.
Ещё (с сопроводительной запиской) нашлась предназначенная для нас двухкомнатная палатка, нечто среднее между этими двумя по размеру. С другой стороны — у нас же был ещё фургон.
Ой, с фургонами этими вышла дискуссия…
Судите сами. Вот есть большой фургон. Ну, как большой — внутри комната три с половиной на пять с половиной метров. Но за неимением других построек он кажется довольно таким большим, тем более, что на колёсах — возвышается. И вроде как по статусу нам — барону и баронессе — положено кагбэ
— Ну, вот ещё! Я теперь молодая! Я хочу с людьми, а не как бабка старая, да ещё чтоб надо мной тряслись! И вообще бабушкой меня не зовите! — и всё это на пять минут с вариациями на тему.
— А как звать? — спросил Вова, дождавшись, наконец, паузы.
— Просто зовите «Галя».
— Путаница будет, — проворчала я, — Галя да Галя.
— Тогда — Гуля. А то все по именам и одна я — бабуся! Не хочу!
— Не «Гульчачак Нугмановна»? — уточнил Вова.
— Нет, Вовочка, просто «Гуля».
— Тогда и вы, дорогая тёща, меня на людях зовите не «Вовочка», а «господин барон». А то, понимаете ли, роняете мой авторитет в глазах общественности.
Наша молодая бабушка посопела.
— Ладно, договорились!
Надо было видеть, как торжественно они пожали друг другу руки! Договор о дружбе и сотрудничестве на высшем уровне, блин. Любая встреча в верхах отдыхает.
Васю я тоже в фургон забирать не стала. Ну как? Все обживают новую прикольную палатку, сейчас будут ставить интересные раскладные кровати, всем уже раздали спальники с леопардами и снежными барсами — и вдруг сказать, что всё веселье пройдёт мимо неё? Все дети — с народом, а она — нет? Несправедливо будет. Так что — пусть.
— Ну что, милый: в фургон заселяемся или как?
Вова, прищурившись, оглядел царящий вокруг нас бедлам. Туристические палатки сворачивались. Кто-то собирал вещи. Кто-то куда-то бежал. Было шумно и почему-то весело.
— А ты бы сама как хотела?
— Честно — в фургоне. Там нормальный стол, шкафы, и топчан… — очень хотелось захихикать, — очень крепкий…
— Вот ты какая, а!..
— Ну что?.. Хоть закрыться нормально можно. Ломиться же будут к нам без конца!
— А палатку под что определим? Или пусть сложенная лежит?
— Да можно и поставить. Типа дежурной совещательной комнаты. Туда правда сильно много народу не войдёт.
— Человек двадцать-тридцать спокойно войдёт, — Вова что-то прикидывал, — Посмотрим. Потом поставим лавки, а может и столы.
Макс, кстати, тоже сильно выступил. Хотел с семьёй прописаться в малосемейку — типа как все. Но Вова сразу сказал, чтоб он не трахал людям мозги и нормально заселялся в фургон. Ну правда, с двумя малышами — куда в палатку-то? Ладно бы ситуация безвыходная была! Артист, в общем…
Дальше я убедилась, что написанное в сопроводительных бумажках относительно таскания большой палатки двумя мужиками — чистая правда. Феерическое было зрелище, когда люди с палатками по команде барона начали перемещаться так и сяк. Танец маленьких домиков! Мы пытались придумать, как будет удобнее расположить палатки, чтобы рядом, и не сильно кучно, и удобно… Каждый высказал мильён соображений, разве что Акташ молчал, и ему сразу всё нравилось. Строились мы влево от кухни (если глядеть на план острога) — или на запад, если так понятнее.