Записки кота Мурчика
Шрифт:
Воткнула она его в землю и дальше ни о чём у неё голова не болела. Солнышко светит, зимой дождь льёт, кактус растёт… Сначала так рос, потом начал цвести и боковые отростки давать. Соцветия до неприличия похожи на эрегированный мужской репродуктивный орган тёмно-бурого цвета с фиолетовым оттенком. Ночью распускается большой белый цветок, к утру увядает и отпадает. Точно так же, как и боковые лапы – бугристые, колючие. И если их в землю воткнуть, вырастают из них такие же кактусы. А поскольку для Израиля это редкость, разбирают их у ребят на раз. Поскольку тот кактус, с которого всё началось, росший в питомнике, в начале 2000-х засох в особо тяжёлый, пришедший из Африки хамсин, так что довольно долго единственный
В Израиле, конечно, своих кактусов полно, но это по преимуществу опунции разных типов и видов. То небольшие кустики у дороги или на берегу, на склонах холмов и пустырях. То огромные заросли, напоминающие диковинные конструкторы, собранные из овальных мясистых зелёных дисков – часто со съедобными продолговато-округлыми оранжевыми плодами, поросшими мягкими тонкими белёсыми колючками. Сабра изначально – эти самые кактусы и есть. В качестве прозвища евреев – уроженцев Израиля это слово стали применять только в последние сто лет. Но, кстати, исключительно точно. Однако хотя плоды не просто съедобные, но и довольно неплохи на вкус, сам по себе этот местный кактус там так же никого не удивляет, как в России берёза. То ли дело древовидная колонна, весом в несколько тонн, устремлённая в небо! С утилитарной точки зрения пользы от неё – ноль. Но с эстетической… Да и экзотика. Жаль, что у нас такого рода кактусы не растут…
Что будет, если мамонтов всё-таки клонируют? Жить в соответствующем климате им почти негде – разве что их поселят в России или Канаде. Нет, есть, конечно, ещё и Аляска, и Северная Норвегия, и даже Исландия, но сколько там можно прокормить мамонтов? Одного? Двоих? Пять – если зачистить территорию от населения и туристов? Так что мы и Канада. Места достаточно, народу на Севере живёт мало… С кормом, правда, проблемы. Мамонтовая степь была чертовски высокопродуктивна – но её-то как раз больше нет. Есть тундра, лесотундра и тайга. Не самые лучшие кормовые угодья для хоть и морозоустойчивых, лохматых, но всё-таки слонов. Не по таксономии, так по размерам. На подножном корму не проживут.
Опять же, как быть с браконьерами? У древних людей, понятно, были свои приёмы охоты на крупную дичь, но огнестрельного оружия, тем более калибра, нужного для охоты на слонов и вполне пригодного для такой же охоты на мамонтов, не было. И гранатомётов не было. И вертолётов с вездеходами. И тут, судя по отечественному опыту, никакой охотнадзор не поможет. С сайгаками не помог, с дикими северными оленями не помог, с чего же он с мамонтами поможет? Зверь будет редкий, ценнейший, завидный трофей. Понабегут все. Бандиты, олигархи, депутаты, чиновники, контрабандисты… С последней категорией народу у нас дела не лучше, чем с браконьерами обстоят. А китайская граница там же, где и всегда. И спрос на соответствующий товар на той стороне всегда есть.
Если они за ископаемые мамонтовые бивни так платят, можно только представить, сколько отвалят за свежие. И не только за бивни. Для китайской медицины мамонт сгодится весь, целиком. Шкура, кости, мясо, кровь… Разобрать его на запчасти – дело нехитрое. И тут охраняй его, не охраняй… По Африке видно. Там слонов с носорогами тоже охраняют – толку ноль. Что-то не очень верится, что у нас с этим лучше будет. С амурскими тиграми и дальневосточными леопардами, зубрами и овцебыками, правда, наши пока справляются, хотя и не без потерь в поголовье. Но если завести мамонтов… Очень уж большое это будет искушение – в прямом и переносном смысле. Да и поди уследи за ними. Север большой. Так что, может, оно и неплохо, что мамонтов пока не клонировали? А то так их жалко будет…
Как возникают научно-исследовательские
Но, как ни тошнотворен этот кадровый мусоропровод, который из грязи в князи тащит чёрт-те кого, так что вокруг трона концентрация отстоя уже превышает все нормы приличия и все границы разумного, а жить-то надо. Никто и не обещал, что будет легко. Демократию народу обещали – она есть. А чтоб она ещё и была хоть в какой-то степени разумной… Так что дальше всё сами. В рамках личных интересов и склонностей, наличия для их удовлетворения свободных средств и необходимых кадров соответствующей квалификации. А также способности их собрать и с ними работать. Ну и, понятное дело, энной толики удачи. Чтобы не придушили, не разорили, не пристрелили, не посадили по дороге и не пришлось бежать куда глаза глядят, бросив всё на произвол судьбы.
Так что, когда всё это в наличии, остаётся только ждать, когда на порог ступит судьба в чьём-либо обличье. В случае автора обличье имелось мужское, средних лет, в очках, типично славянской простецкой внешности и выдающихся, как потом выяснилось, способностей. Был это ныне, к сожалению, давно покойный, несправедливо рано ушедший в мир иной арабист – Володя Рыбаков. МГИМО, ИМЭМО, МИД… Ну, где ещё у нас работают профессиональные востоковеды? Точнее, они много где работают, но чтобы при этом ещё и наукой заниматься, не отрываясь от реальной жизни… А здесь был тот самый случай. Время было ещё то – начало 90-х. Страна только что рассыпалась, всё шло под откос и куда вырулит, было никому не понятно, но молодость ещё не прошла и было чертовски интересно жить.
Вопрос гостя был прост, как железнодорожная шпала: в ИМЭМО два командовавших им академика собрались выбрасывать архив. То ли под боулинг надо было место освободить, то ли ещё под что-то доходное, но малосовместимое с академической начинкой института. Всё, что было связано с современностью, взял Фонд Горбачёва. Почему-то там решили, что именно эта часть архива представляет собой материальную ценность. Прочее девать было некуда. Выбрасывать – жалко. По крайней мере, гостю. Вот рекомендовали спросить, не возьмёт ли автор хоть что-то из помянутого архива, пока он на помойку не отправился? Тем более что у него, как рассказывали общие знакомые, какие-то архивы и библиотека, невесть зачем, в офисе хранятся.
Последнее было чистой правдой – это были архивы и библиотека еврейского независимого движения, которые у автора под крылом с 80-х годов осели, поскольку офис из этого самого движения был только у него. Рано бизнесом занялся. Не свой тогда ещё, только арендованный, но крыша над головой была, и место, куда можно было поместить предлагаемый гостем архив, тоже было. Ну, забрали его. Не весь, конечно, – куда было весь брать? Однако всё, что касалось стран Ближнего и Среднего Востока и пресловутого «ближневосточного мирного процесса», в который тогда многие, включая автора, верили, от помойки спасли. С тех пор эти папки из офиса в офис за автором 30 лет и кочуют. При том, что основная часть книг на иврите ушла в ИСАА МГУ, на созданную там со временем кафедру иудаики и в Центр восточных литератур РГБ.