Записки лётчика-истребителя
Шрифт:
Когда сели на аэродром, замкомандира дивизии подполковник Горегляд был в недоумении от нашей пассивности и равнодушия к победам. Мы не показали стремительных неотвратимых атак по противнику, не преследовали его, а лишь выполнили свой долг, прогнали бомбардировщиков от цели и все. Я даже не доложил ему о пустых баках.
Ведь в воздушном бою сбить самолет весьма сложно, иногда проведешь бой и прицельно стреляешь по противнику, а результата нет. Значит, не попал ни по слабым узлам самолета, ни по мотору, ни по летчику.
Были случаи, когда возвращаешься из боевого вылета и докладываешь, что
— Сколько сбили? Отвечаешь: — Ничего и никого.
Порой удивляются, а иногда и прямо высказывают тебе свое неудовольствие, иной раз и ответишь в сердцах — слетай, сам сбей.
Глава VII. Участие в Ясской операции
Итак, войска 2-го Украинского фронта вышли на довоенную границу по реке Прут, форсировали ее и завязали бои в Румынии.
Нашему 129 гвардейскому авиационному полку была дана команда перелететь на территорию Румынии, на полевой аэродром Тодирени.
9 мая 1944 года поэскадрильно авиаполк перелетел на аэродром Тодирени в Румынии. Мне пришлось первым перелететь с авиаэскадрильей, с нами перелетел и заместитель командира полка майор Овчинников. Аэродром Тодирени был особым, представляя собой заливной луг с очень ровной поверхностью и с длиной полосы 1300 метров, но в начале и в конце полосы ее огибала речка, посадочное «Т» лежало от берега в 5 метрах. Сложно было произвести посадку самолета. Требовался точный расчет, приземление нужно было осуществлять непосредственно у «Т», ибо если раньше приземлишься, угодишь в речку, а если с перелетом, то туда же попадешь в конце пробега.
Летали с этого аэродрома успешно, было только два аварийных случая: один летчик произвел посадку до «Т», другой сел с перелетом и в конце пробега укатился в речку. Помнится, тот, чей самолет укатился, с испугу кинулся в реку и быстро переплыл на другой берег. Там он пришел в себя и уже неспешно поплыл обратно, на зов подбежавших механиков.
(После посадки на аэродроме Тодирени нам сразу же заправили самолеты и я получил задание вылететь со своей авиаэскадрильей на прикрытие наземных войск в район Тыргу-Фрумос: там шли бои и сосредотачивались наши войска, готовя нанесение последующих ударов по противнику в южном направлении.
Наша авиация перебазировалась ближе к линии фронта, и все полки нашего авиакорпуса в основном выполняли задачи по прикрытию своих войск.
Сильные бои в конце мая развернулись в районе Тыргу-Фрумос как на земле, так и в воздухе. Наши войска перешли в наступление вдоль реки Серет. Немцы бросили много авиации с тем, чтобы сорвать наступление наших наземных войск.
30 мая мне пришлось совершить 4 боевых вылета и все с воздушными боями.
Вспоминается один из вылетов в этот день… При подлете к линии фронта я увидел впереди со снижением летящую «Аэрокобру», а за ней четыре истребителя ФВ-190 и два Me-109, один из «фоккеров» дал очередь и прямо передо мной, в 50 метрах, наш самолет стал разваливаться, хвост в одну сторону, кабина с летчиком и плоскостями в другую.
Моя группа в составе 4-х самолетов проскочила между ФВ-190 и Me-109, воздушный бой с этой шестеркой не состоялся.
Через 5 — 10 секунд впереди справа увидел группу бомбардировщиков Ю-87, около 40 самолетов,
Атаку сорвали, но не успели разделаться с этой группой, как подошла вторая, затем третья. Провели три воздушных боя, группа моя рассыпалась, по радио дал команду выходить на свою территорию.
Взял курс на север, посмотрел через правое плечо назад, вижу, истребитель Me-109 зашел мне в хвост, но еще не стреляет, еще не поймал в прицел, а у меня сил нет отвернуть самолет, сделать маневр, выйти из-под огня. Вижу справа, метров на двести ниже, параллельным курсом летит «Аэрокобра». Даю команду:
— «Кобра», сбей самолет, который у меня в хвосте, прямо над тобой.
Наблюдаю, как «кобра» идет вверх, подворачивает, дает точную очередь, сбивает немца и пристраивается ко мне — это оказался Евгений Мариинский. В паре с ним мы и вернулись на аэродром, Михаил Лусто раньше произвел посадку. Из этого вылета не вернулся Виктор Королев.
В проведенных в тот день воздушных боях нашей группой было сбито несколько самолетов противника. Все мы вернулись полностью с израсходованным боезапасом, но я доложил только, что провели три воздушных боя с Ю-87, какие потери понес противник — не знаем, места падения неприятельских самолетов не видел, видел лишь, что Мариинский сбил Me-109, который пытался атаковать меня, да так и не успел открыть огонь.
Настолько тот вылет был тяжел, плюс гибель Королева, что всем нам все стало безразлично. Казалось, и мышление и чувства от всего отключились.
В район воздушного боя сразу послали техника самолета и отца Виктора на поиски. Результаты розысков ничего не дали, по их возвращению стало известно, что по внешнему описанию его, якобы, видели в войсках, но в полк Королев не вернулся, сообщение от наземных войск тоже не поступало.
Тяжкое горе постигло всех нас и, в первую очередь, отца Виктора, к которому летчики и техники привыкли, всю войну берегли его, поддерживали морально.
Ничего не сделаешь: война есть война.
В Румынии, как раз в то время, когда начались сильные воздушные бои, в полк прибыли молодые летчики. Я решил на задания их не брать, чтобы не потерять в первых же воздушных боях.
Боевые вылеты мы совершали группой в составе 6-ти самолетов: я с Бургоновым, Королев с Мариинским и Лусто с Глотовым.
Фактически же авиаэскадрилья была укомплектована полностью и могла подниматься в воздух в составе десятки. Зная, что в первом же серьезном бою молодых посбивают, я в бой их не брал, хотя начальство заставляло и грозило. Молодежь тоже рвалась в бой, в особенности мл. лейтенант Борис Голованов — мой будущий ведомый, и хоть я оказался между двух огней, но остался непреклонен. На наскоки я отвечал, что пусть группа меньше, зато слетанная, сделать сумеем больше. Так оно и получилось. Победы достигались не количеством, а качеством.