Записки мертвой души
Шрифт:
едой.
— Зачем они это делают? — прошептала я Вилу.
— Это круг чревоугодия, — пояснил Вил. — Самый легкий для восприятия.
Здесь находятся люди, которые всю свою сознательную жизнь только и
делали, что ели. Половина из них еще и обманывала людей. Они иногда
переходят на круг обмана. Грешники, вообще, кочуют по кругам. Нет таких
людей, на которых был бы всего лишь один грех. Ты же понимаешь, что,
почувствовав запах крови, остановиться невозможно.
— Но зачем они сейчас едят?
— Это их наказание. — Вил щелкнул пальцами, и на территории появились
до этого невидимые существа в капюшонах. — Это их каратели.
Один из карателей ударил человека, задыхающегося на полу, по спине,
заставляя встать и пойти к столу. Другие тоже начали бить людей и
запихивать им в рот продукты. Меня затошнило с новой силой, и я даже
наклонилась, чтобы меня вырвало, но картинка опять сменилась.
Темное помещение, слабо освещенное и довольно-таки мрачное, было
следующим в моем «путешествии». Никого не было видно, и я уже хотела
было обрадоваться, как раздались голоса, наперебой что-то шепчущие.
«Я не предам. Верь мне»
«Я люблю тебя, бабушка. Мне не нужна твоя квартира. Я просто люблю тебя»
«Купите наш товар, и вы не пожалеете!»
«Это вино абсолютно безопасно. Я проверял»
«Я люблю тебя»
Голоса окутывали меня, словно пленка. О чем они говорили? Мне было
неприятно их слушать. Уши резало от различной высоты голосов, а в голове
нарастал шум.
— Это круг обмана, — сказал Вил. — Здесь распределены по различным
уровням обманщики и лгуны. Все, что ты сейчас слышишь — это, скажем так,
гимн этого круга.
Вроде ничего страшного не было. Если грешников просто заставляли
произносить ложь, к которой они прибегали в жизни, то это было очень
гуманно и совсем не в стиле ада. Стоило мне об этом подумать, как передо
мной упал человеческий язык и появился человек, орущий что-то с
вытаращенными глазами, которого держало существо, выглядевшее
равнодушным к происходящему. Человек беззвучно кричал, а его язык
танцевал на полу. Глаза были налиты кровью, она почти вытекала из них. Я
закричала в ответ, и человека убрали.
— Почему, почему все так?! — причитала я, вытирая слезы. — Что страшного
во фразе «Я люблю тебя», даже если это обман? Что?! Неужели за это стоит
так наказывать?
— Ольга, то, что ты видела — пустяк. Самое простое наказание. Этот
обманщик находится на первом уровне круга. Дальше — страшней.
— Что значит "дальше"? Сколько всего кругов?
— Всего — пять. Но каждый делится на множество уровней. Например,
обмана любимой девушки, не приведший ни к чему страшному и обман в
размере страны, когда голодали целые города. В общем, уровни создали,
чтобы… кхм… никого не обидеть.
Я опять оперлась на Вила, этот язык так и плясал перед глазами, вызывая
новые рвотные рефлексы. Это был лишь второй круг ада, а я уже была не в
себе.
— Так, все же, скажи, неужели за любой обман человек попадает в ад?
— Да. Ольга, тебе кажется, что мелкий обман — это не обман. Но ваша
человеческая жизнь оплетена нитями лжи и обмана, нитями света и тьмы,
понимаешь? Обманывая своего парня сегодня, ты делаешь нить добра все
тоньше, а нить зла — толще. Все очень сложно. Никакие поступки людей не
остаются незамеченными. Никогда. За все нужно платить. Стоимость
расплаты зависит от тяжести греха. Но платят все. Поверь, Ольга. Исключений
нет.
— Давай уйдем. Я не выдержу, — взмолилась я, но Вил лишь сочувственно
посмотрел на меня.
— Мы не можем, Ольга. Сюда не входят просто так, на экскурсию,
понимаешь? Придется пройти до конца. Выхода нет. Я предупреждал тебя.
Держись, дальше — хуже. Если ты хочешь быть «инспектором» — тебе
придется к этому привыкнуть. То, что ты видела — это так, мелочи.
Настоящий ад разворачивается в глубинах круга, куда ты и попадешь, если
согласишься на эту работу. Подумай об этом, как следует.
Я кивнула, собирая мужество в кулак, и мы очутились на новом круге.
Пустота. Так бы я могла описать этот круг. Третий круг ада — предательство.
Цвет пустоты, смешение цветов, ведь предательство не имеет цвета. Я
ступала очень осторожно, ожидая каких-нибудь частей тел на своем пути. Но
ничего такого не происходило. Мы шли по этому месту, лишенному жизни и,
казалось, самого времени и пространства. Яркий свет ослепил меня на
мгновение, и я закрыла глаза, спасая их от слепоты. И лучше бы не открывала
никогда. Лучше бы осталась слепой.
Люди, всех возрастов и национальностей, были прикованы к распятиям или
что это такое было, я не знаю. По телам стекали ручейки крови, смешиваясь в
грязную лужицу у их ног. Предатели. Изменники. Вот кем были эти люди.
Люди, для которых не осталось ничего святого. Глаза запали, щеки впали,
цвет лица — мокрый мел. Их руки были слишком тонки, чтобы ими
шевелить. Вены проступали так четко и ярко. Они были похожи на узников
концлагерей. Только, думаю, здесь было в разы страшней. Ведь они не