Записки незнакомца
Шрифт:
– Вот и договорились,- сказал Ильин, и все стали расходиться.
Придя домой, я узнал от мамы, что Лариса звонила уже раз десять. Но я не мог ей сообщить ничего конкретного ни о самой беседе, ни о ее результатах. Да мне и самому было неясно, чем занимаются в доме № 34. Ни о каких машинах времени там не упоминали и на прощание сказали, что, если надо будет, позвонят.
В то время как раз вошли в моду всякие психологические опыты, когда перед тобой ставят экран или помещают тебя в кабину и просят о чем-нибудь думать или не думать. Многие
И все же на следующий день всякий раз, когда меня просили к телефону, она передавала трубку с такой торжественностью, будто звонил сам министр. Как оказалось, мой вчерашний рассказ вызвал у Ларисы обратный эффект, поскольку она решила, что я не могу ничего говорить из-за какой-то секретности. Сначала это меня забавляло, но в конце концов стало надоедать. Правда, по поводу стрелы времени мне так никто и не позвонил ни в течение дня, ни на следующий день. Это меня немного успокоило, хотя расположение Ларисы ко мне несколько увяло.
Ильин позвонил мне тогда, когда я уже стал забывать свои злоключения. Честно говоря, я вовсе не горел желанием опять куда-то идти и валять дурака. И все же я не смог устоять перед натиском Ларисы, да и ребята там мне в общем понравились. Так я снова оказался у входа в дом № 34, и знакомый с прошлого раза вахтер вновь направил меня на первый этаж, но уже в другой его конец. Пройдя вереницу дверей, на которых почему-то не было табличек "Занято", я в конце коридора в самом деле нашел дверь с надписью "Директор".
Видимо, сработала какая-то сигнализация, поскольку не успел я дотронуться до двери, как она бесшумно распахнулась.
II
– Заходи, заходи,- приветливо кивнул Ильин.- Я сейчас.
Он почти носом уткнулся в телевизор, стоявший у него на столе и работавший без звука. Телевизорами была и сплошь усеяна вся стена напротив Ильина, но они не работали.
Если история с самооткрывающейся дверью меня слегка ошарашила, то это телевизионное ателье меня напугало. Честно признаюсь, к технике я всегда относился с опасением, и если бы мне после этого показали какой-либо агрегат для каких-то там путешествий, я, наверное, тут же дал бы деру. Но здесь произошло событие, которое окончательно сбило меня с толку. Дверь опять распахнулась, и в ее проеме показался человек, одетый словно на дипломатический прием.
– Это что же получается?
– воскликнул он.- Не успел я уехать, а Петрунис с машины слез.
Он так и остался стоять в проеме двери, и та не решалась захлопнуться. Ильин с досадой оторвался от своего телевизора.
– Вы входите, Виктор Николаевич,- бросил он.
Экран телевизора вновь привлек его внимание. Вдруг он чему-то обрадовался (может,
– Во всяком случае,- Ильин удовлетворенно откинулся в своей инвалидной коляске,- Арвид Петрунис жив и здоров, а машина никуда не уехала. Да и вообще, сколько можно топтаться на месте?
– Про машину я все знаю,- заявил дипломат,- а вы уверены, что Арвид это Арвид?
– Виктор Николаевич,- Ильин, казалось, вовсе не удивился столь странному вопросу,- вы уже однажды об этом спрашивали. Но и сейчас Арташес Гевондович...
– Опять этот Гевондович,- в сердцах воскликнул Виктор Николаевич.Слава богу, хоть собаки исчезли.
Это непонятное для меня замечание вызвало у Ильина улыбку.
– А откуда, Виктор Николаевич, вы про все узнали?
– Бьюсь об заклад - от дяди Саши.
– Ну, вообще-то говоря, от вахтера,- сознался Виктор Николаевич,- но я не понимаю...
– Значит, вам ничего не известно про Ковалева.
Ильин почему-то показал на телевизор.
– Про Ковалева?
– Дипломат недоумевал.
– Ковалев только что открыл дверь.
Ильин явно торжествовал.
– Петр Сергеевич,- посуровел вдруг Виктор Николаевич, - вы прекрасно знаете, что я не в меньшей степени, если не в большей, несу ответственность и за людей, и за оборудование. Я вынужден буду обо всем доложить...
И здесь Виктор Николаевич наконец-то увидел меня.
– Ну разве можно,- он так смешался, что даже побледнел,при постороннем...
Ильин рассмеялся.
– Пожалуй, вас надо познакомить. Виктор Николаевич Шиллер, мой заместитель по кадрам и хозяйственной части...
Человек со странной фамилией поклонился.
– А это - наш будущий сотрудник...
– Нет,- встрепенулся заместитель директора.- Петр Сергеевич, так нельзя! И штаты у нас все давно забиты, и прав мы не имеем.
– Он художник,- не слушая, продолжал Ильин.-Вот и оформим его лаборантом к Петрунису.
Это почему-то успокоило Шиллера.
– Художник? Тогда другое дело. Это правильно, Петр Сергеевич. И стенгазету будет кому делать, и вообще. Однако почему лаборантом?.. Хотя понимаю, очень разумно.
Он повернулся ко мне:
– Ничего, молодой человек, не отчаивайтесь. Покажите себя хорошим художником, мы вас старшим лаборантом сделаем.
Я настолько был изумлен, что и не возразил даже. Шиллер вдруг засуетился.
– Ну так я побегу к Ковалеву. Если, конечно, он Ковалев.
– Он у Арташеса Гевондовича,- улыбнулся Ильин,- а тот вас не пустит.
– Меня? Это мы еще посмотрим,- сказал Виктор Николаевич и ретировался из кабинета.
– Петр Сергеевич,- взмолился я наконец,- какая еще стенгазета?
– Так, голубчик,- сказал Ильин,- давай-ка побеседуем. Теперь вряд ли кто нас побеспокоит, а к Ковалеву все равно Арташес Гевондович даже меня пока не пустит. Ты садись. А про стенгазету это так, ведь иначе Виктора Николаевича не пробьешь ничем.