Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле
Шрифт:
Я работал обычно посменно днем или вечером, а так же делалночные дежурства.
Оплата моя состояла из 1/6 части ставки + некоторая доплата из фонда главного врача. После той стипендии, которую я получал раньше от министерства адсорбции, я был и этому рад, тем более что с дежурствами сумма выходила более-менее сносная. Шестая часть ставки — это минимально возможная часть, под которую можно оформить на врача профессиональную страховку. Она необходима в случае врачебных ошибок — если больной подаст в суд, то защита врача и оплата ущерба происходит за счет этой страховки. Ни один врач в больнице не имеет права без нее работать с пациентами. Кстати, именно по этой причине мало кто из заведующих берет на работу врачей —
Интересные особенности у пациентов в Израиле. Евреи есть евреи — очень любят лечиться. Причем исторически сложилось так, что поликлиническая служба всегда была слабее больничной по уровню, поэтому при малейшей проблеме со здоровьем многие больные, не доверяя поликлинике, требуют от своего врача направление в приемный покой на обследование, или сами отправляются туда без всякого направления.
Это приводит к тому, что среди поступающих в приемный покой пациентов довольно большой процент составляют чисто амбулаторные случаи, с которыми можно вполне справиться вне больницы, а в приемнике им делать просто нечего.
Кроме того, у многих пациентов в Израиле совершенно отсутствует уважение к статусу врача — докторов часто воспринимают как представителей сферы обслуживания.
Особенно раздражает, когда часа в 3 ночи тебя будят для осмотра какого нибудь 18-летнего юнца, жалующегося, что уже 2 месяца он периодически страдает от покраснения левого уха или от зуда в мизинце правой ноги, и вот только сейчас он нашел время обратиться к врачу. Хочется его за это самое ухо вывести из приемника и пинком под зад отправить в поликлинику, куда он и должен был обратиться с такой ерундой.
В то время как на дежурстве к тебе поступают действительно тяжелые больные, которые могут погибнуть, если не получат от тебя помощи — подобные случаи воспринимаются просто как издевательство, и таких пациентов стараются выписать как можноскорее.
При этом сам этот соискатель медицинской помощи считает в порядке вещей обращаться в приемник с любым пустяком и в часы, удобные ему.
Есть хороший анекдот, который я всегда в таких случаяхвспоминаю:
Больной приходит к урологу с жалобами на боли в мошонке. Врач внимательно его расспрашивает, затем обследует, мнет во всех необходимых для осмотра местах, и говорит, что все в порядке, никакой болезни нет. Пациент благодарит и уходит. На пороге поликлиники он сталкивается с приятелем, который спрашивает:
— Хаим, что ты здесь делаешь? Ты что, заболел?
— Да нет, просто у меня было свободных пол часа — вот и зашел к врачу яйца почесать!
И таких любителей почесаться, ксожалению, полно.
Другой сорт пациентов, которых так же сильно не любят дежурные врачи — это люди, страдающие психосоматическими расстройствами, неврозами, депрессиями, приступами паники. Они обычно попадают в приемник регулярно, по несколько раз в месяц, обычно с бригадой скорой помощи, въезжают на каталке с маской страдания на лице, в возбуждении и страхе. При этом они жалуются на боли в сердце, одышку, сердцебиение, тогда как никаких объективных симптомов болезни у них нет. Их уже знают в лицо все дежуранты, считают просто симулянтами и стараются быстро от них отделаться — дать укол успокаивающего и скорее выписать. При этом они отнюдь не симулянты — их страдание не менее реально, чем у больных с инфарктами. Они действительно ощущают боль и страх смерти, они тратят огромные деньги на постоянные вызова скорой помощи и оплату лечения в приемнике — но не в состоянии сами справиться со своими приступами. Им необходимо ощущение безопасности, которое они получают только в приемнике, рядом с врачом.
Иногда они даже осознают, что их болезнь имеет не органическую, а психическую природу, но от такого осознания их переживания легче не становятся. Их болезнь связана с психической сферой, и лечение у психиатра или психолога во
Но можно понять и дежурного врача — он видит одного и того же пациента почти на каждом дежурстве, каждый раз прибывающего на амбулансе с большим драматизмом, привлекающего к себе внимание громкими жалобами и стонами, но без каких бы то объективных симптомов, с прекрасной кардиограммой и анализами. Часто он прибывает ночью, лишая дежурного врача возможности поспать отпущенные ему 2–3 часа, только для того чтобы получить успокаивающий укол, и вскоре покинуть приемник. Волей неволей начинаешь относиться к нему как к симулянту.
Могу сказать из личного опыта, что если в начале дежурства жалеешь больных и сочувствуешь им, то к середине смены из-за напряжения, и усталости, хамства некоторых пациентов и недосыпа, встречаешь каждого нового больного с чувством, близким к неприязни, заранее считая его симулянтом, по пустякам морочащего тебе голову.
Коллектив приемника состоит из постоянных медсестер и медбратьев, дежурящих посменно по 8 часов, а так же врачей, работающих с утра до полудня. С 15 до 8 утра в приемнике остаются доктора дежурной смены, каждый день разные. Очень много зависит от того, с кем выпадает работать.
Среди медсестер приемника обычно все высокопрофессиональны, но есть более приятные и менее приятные. Интересно, что среди приятных обычно были медсестры и медбратья — арабы. По — видимому, в Израиле работает та же закономерность, что была с евреями в России в застойные времена. Чтобы занять какое то достойное место, соискателю-еврею нужно было быть на две головы выше в профессиональном и личностном плане, чем прочим претендентам, чтобы это место получить. То же и с арабами в Израиле. Те, кто получают место в приличной больнице, обычно очень способны, хорошо подготовлены, и зачастую просто приятные ребята.
Я очень любил работать в одну смену с медбратом по имени Мустафа. Добрейшей души парень, очень грамотный, он мог бы вполне заменить в приемнике многих врачей. Его обычно называли Мус, или Мусти, а врачи олимы — так просто по свойски — Муська. Когда по обмену опытом нужно было отправить несколько медсестер на неделю в США, из многих претендентов выбрали троих, и его втом числе.
При полной симпатии и уважении к нему как к личности и товарищу по работе, незримый барьер «арабы — евреи» все равно временами возникал. После каждого тер. акта со стороны арабов Мус ощущал себя скованно, неловко. Точно так же я чувствовал себя при общении с ним после массового убийства арабов еврейским поселенцем доктором Гольдштейном в пещере Праотцов.
Хотя ясно, что к этим преступлениям ни он, ни я не причастны, какое то ощущение вины за преступников из своего народа все равно чувствовалось.
Поэтому, чтобы не усугублять противоречия, на политические темы с коллегами-арабами мы старались не говорить, и вообще темы противостояния евреев и арабов не затрагивать.
Отношения между врачами и сестрами в Израиле отличаются от принятых в России. Там медсестра является подчиненной врача, а тут они — просто коллеги по общей работе. Сестра воспринимает назначения врачей критически, и если ей кажется, что назначение неверное, она может отказаться выполнить его и потребует подтверждения от более старшего врача (такое, хотя и нечасто, но все же случается). Завоевать доверие медсестер непросто, но если это произошло — медсестра или медбрат — твой лучший и надежнейший помощник. Они вовремя обратят внимание на отяжелевшего больного, подскажут, что с ним происходит, не будут дергать дежурного врача по пустякам, а постараются разрешить возникающие проблемы самостоятельно. Медбрат руководит в приемнике всеми организационными вопросами — какого больного куда положить, кто первый идет на рентген, а кому послать сначала анализы, кто из больных более тяжелый — к кому направить врача в первую очередь.