Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года)
Шрифт:
Перед началом заседания в большом дворце было отслужено молебствие преосвященным епископом Вениамином. (На заседании, под моим председательством, присутствовали :А.В. Кривошеий, генерал-лейтенант Шатилов, атаман донского казачьего войска генерал-лейтенант Богаевский, и.о. атамана кубанского казачьего войска и председатель кубанского краевого правительства Иванис, атаман терского казачьего войска генерал-лейтенант Вдовенко, и.о. астраханского атамана Ляхов, и.о. председателя донского правительства Корженевский, за председателя кубанского правительства генерал-майор Захаров, председатель терского правительства Букановский, председатель астраханского правительства Санджи-Баянов. Члены совета
Вечером у меня состоялся большой прием в честь представителей казачества, на котором присутствовали представители иностранных миссий, высшие чины военных и гражданских учреждений, представители городского управления и земства.
На следующий день состоялось заседание совета под моим председательством.
Я ознакомил совет с нашим военным положением и дал общие указания о работе в тылу на ближайшее время: работа эта идет по-прежнему не достаточно энергично. Так вывоз хлеба из Северной Таврии все еще не налажен. Правда, недостает рабочих рук и транспортных средств, но вместе с тем налицо и недостаточная распорядительность. Необходимо принять все меры, чтобы широкие массы крестьянства были ознакомлены с «приказом о земле». Армия должна нести крестьянам землю на штыках - вот психологическое значение приказа. Большевики это отлично учли и делают со своей стороны все возможное, чтобы препятствовать распространению приказа среди населения. В наших руках образцы распространяемого большевиками подложного секретного распоряжения, якобы исходящего от меня - не приводить приказа о земле в исполнение.
Важнейшая задача в настоящее время выработать определенный план снабжения и планомерно провести его в жизнь. В отношении армии и флота это уже сделано, необходимо сделать тоже самое и по гражданским ведомствам. Наметить общий план, проверить требования ведомости и сократить их до возможного предела.
Зеленые вновь проявляют свою деятельность. Борьба с ними должна вестись не столько военной силой, сколько путем внутреннего освещения и энергичной деятельности государственной стражи. И.д. начальника гражданского управления должен принять все меры для улучшения личного состава государственной стражи, в видах чего ему будет предоставлено право при предстоящем новом наборе выбрать наиболее подходящих людей.
Приказ о новой мобилизации был объявлен 27-го июля. Призывались военнообязанные досрочных призывов 1921 и 1922 годов.
Подготовка к предстоящей операции на Кубани продолжалась. Кубанцы, терцы и астраханцы заканчивали сосредоточение в Феодосии и Керчи. С Кубани и Дона поступали сведения о значительных восстаниях. Мелкие партии охотников, высаженные на азовском и черноморском побережье успешно вели партизанские действия. Наиболее крупная из этих партий под начальством донского войска полковника Назарова, высадившаяся удачно 26-го июня между Мариуполем и Таганрогом и значительно увеличившаяся примкнувшими к ней восставшими казаками, 9-го июля занимала район Александровск - Грушевск, в 35-ти верстах от Новочеркасска.
Последние дни обнаружено было сосредоточение противника в районе Бериславля. По
За последнее время становилось ясным, что из переговоров поляков с большевиками ничего не выйдет. Советская власть под возможными предлогами начало переговоров оттягивала, видимо желая выиграть время и дать возможность победоносно двигающимся красным войскам завершить разгром врага. Правда, Ллойд-Джордж еще делал отчаянные попытки достигнуть соглашения с советами, однако и он, видимо, начинал понимать безнадежность этих попыток. В одной из своих речей в палате он упоминал, что со своей стороны Англия сделала все для того, чтобы избежать необходимости «прибегнуть к крайним мерам». Политика Франции оставалась неизменной. Франция готовилась всемерно поддерживать Польшу, посылая туда военных руководителей, оружие и снаряжение.
Что касается Америки, то она решительно отказывалась от каких-либо переговоров с большевиками.
Казалось, приближался час, когда прозреет Европа, когда она учтет мировую опасность красного интернационала и поймет все значение нашей борьбы.
22 июля (4 августа) Гирс телеграфировал:
«В виду срочности минуты и оборота, который принял вопрос о перемирии, генерал Миллер вступил в переговоры с французскими военными властями и о результатах доносить непосредственно. Гирс».
Было ясно, что разрыв произошел и что отныне вопросы будут решаться не дипломатическими нотами, а оружием. Струве телеграфировал, что выезжает в
Севастополь.
В тихий ясный вечер, когда догорал закат и радужными цветами играло и переливалось море и зажигались огни в погружавшемся во тьму городе, мы сидели с генералом Шатиловым на террасе дворца.
В эти часы мы часто сидели там, обмениваясь мыслями, обсуждая будущее. Мы почти никогда не посвящали один другого в наши внутренние переживания.
В тяжелые, почти безнадежные, дни мы, молча, согласились щадить один другого. Разговор обыкновенно касался лишь существенной, деловой стороны. Лишь возвращаясь к прошлому, подчас признавались мы один другому в тех сомнениях и душевных муках, которые дотоле ревниво хранили в своей душе.
На этот раз разговор был более задушевный. Безмятежная тихая красота умирающего дня, временное затишье после многомесячных кровавых битв, некоторое прояснение в заволоченном черными тучами международном положении, все это вместе взятое располагало к душевным излияниям…
– «Да, мы сами не отдаем себе отчета в том чуде, которому мы свидетели и участники», задумчиво проговорил Шатилов. «Ведь всего три месяца тому назад, как прибыли мы сюда. Ты считал, что твой долг ехать к армии, я, что мой долг не оставлять тебя в эти дни. Не знаю, верил ли ты в возможность успеха, что касалось меня, то я считал дело проигранным окончательно. С тех пор прошло всего три месяца…» Он замолчал.
– «Да, огромная работа сделана за это время и, сделана не даром; что бы не случилось в дальнейшем, честь национального знамени поверженного в прах в Новороссийске, восстановлена и героическая борьба, если ей суждено закончиться, закончится красиво.
– Нет, о конце борьбы речи теперь быть не может. Насколько три месяца тому назад я был уверен, что эта борьба проиграна, настолько теперь я уверен в успехе. Армия воскресла, она мала числом, но дух ее никогда не был так силен. В исходе кубанской операции я не сомневаюсь, там на Кубани и на Дону армия возрастет и численно. Население сейчас с нами, оно верит новой власти, оно понимает, что эта власть идет освобождать, а не карать Россию. Поняла и Европа, что мы боремся не только за свое русское, но и за ее европейское дело. Нет, о конце борьбы сейчас думать не приходиться».