Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года)
Шрифт:
Атаман просил меня на следующий день посетить Законодательную Раду и там повторить мой доклад. Я изъявил согласие. Мы условились, что я прибуду в раду к 11 -та часам. Соответствующее приглашение от председателя рады должно быть доставлено мне утром. Отъезд в Царицын я назначил в 1 час дня.
Однако, до половины двенадцатого я приглашения председателя рады не получил.
Наконец в половине двенадцатого прибыл на вокзал весьма смущенный генерал Науменко и с ним какой-то офицер, отрекомендовавшийся мне как состоявший в распоряжении председателя рады. Офицер доложил мне, что председатель рады И.
Макаренко "случайно узнал от атамана" о желании моей посетить раду, но, не имея от меня соответствующего заявления, не может прислать мне официального приглашения. "Передайте
Я выезжаю через полтора часа. По приезду в армию я поставлю в известность мои части о том отношении, которое встретил их командующий в лице председателя рады". Прибывшие уехали. Через час посланец И. Макаренко вернулся и доложил мне, что рада меня ждет. Почти одновременно прибыли несколько членов рады, между ними представители черкесов, прося меня прибыть на заседание рады. Я отказался, заявив, что назначенный час моего отъезда отложен быть не может. Через полчаса я выехал в Царицын.
9-го августа закончилась перегруппировка армии. Части 6-ой дивизии (Саратовский пехотный полк несколько времени тому назад был переброшен на левый берег Волги, в помощь отряду генерала Мамонова) вдвинулись в боевой порядок. Во главе 1-го Кубанского корпуса (остатки 3-й пластунской бригады, гренадерская бригада 6-й дивизии, 4-я Кубанская казачья дивизия, Сводно-Горская конная дивизия) стал генерал Писарев, сменивший заболевшего и эвакуированного генерала Покровского, 1-й корпус продолжал отходить вдоль Волги и Саратовского большака. 1-я конная дивизия, 1-я и 2-я кубанские дивизии и Ингушская конная бригада сосредоточились на левом фланге армии. Объединенная генералом Топорковым конная группа отходила в общем направлении вдоль реки Иловли и далее не станцию Котлубань. 9-го августа начали прибывать первые эшелоны пластунов переданной мне, наконец, 2-й Кубанской пластунской бригады.
Между тем, противник против генерала Мамонова, значительно усилившись, продолжал наступление, и части генерала Мамонова были оттеснены к Пришибу и Цареву.
На прочих фронтах Вооруженных сил Юга продолжались наши успехи. На Астраханском направлении части генерала Эрдели, хотя и весьма медленно, все же продвигались вперед. Его передовые конные части подошли на 45 верст к Астрахани. Добровольцы подходили к Курску, Одессе и Киеву. Донская конница генерала Мамонтова, брошенная в глубокий тыл противника, была уже у Тамбова, разрушая железные дороги, взрывая артиллерийские склады и распуская мобилизованные красные части.
Работы по укреплению Царицынской позиции значительно продвигались. Стрелковые окопы были большей частью закончены, хотя ходы сообщения не были еще готовы.
Проволочные заграждения в 3-4 кола имелись перед всем фронтом, за исключением крайнего правого фланга, ближайшего к Волге. В общем, укрепленная позиция при всей своей незаконченности могла дать обороняющим ее войскам значительные преимущества и придать уверенность в их силах. Однако, все же трудно было рассчитывать, что эту уверенность, необходимую для победы, могут найти в себе войска, что и доблестные, но перенесшие крайне тяжелое отступление, обескровленные и потерявшие значительную долю своего боевого порыва. Укрепленная позиция, как бы сильна она ни была, не могла чудесно превратить отступающие войска в победоносные. Необходимо было поддержать отходящие части свежими силами, образовав хотя бы некоторый небольшой резерв из свежих войск.
Этот резерв должны были составлять прибывающая 2-я Кубанская пластунская бригада и части генерала Мамонова, которые я решил оттянуть, ко времени подхода армии к Царицыну, с левого берега Волги. К 25-му августа ожидалось прибытие четырех танков (после взятия Царицына имевшиеся в армии шесть танков были переброшены в Добровольческую армию). 2-я Кубанская пластунская бригада (2-й, 4-й
Между тем армия, ведя арьергардные бои и неся тяжелые потери, продолжала отступать. Численный состав конных полков дошел до 100-150 шашек. Стрелковые полки конных дивизий почти полностью были выведены из строя. Астраханский полк 6-й пехотной дивизии был уничтожен вовсе. В двух гренадерских полках оставалось вместе 450 штыков, 3-я пластунская бригада была сведена в батальон. В артиллерии вследствие значительных потерь в материальной части, убыли и изнурения лошадей батареи были сведены в двухи даже одноорудийные.
Вместе с тем, учитывая тяжелое положение армии, я тогда же приказал начать эвакуацию города. Согласно выработанного начальником военных сообщений генералом Махровым плана, ежедневной отправке с обоих вокзалов Царицына подлежало семь поездов. В первую очередь эвакуировались имеющие военную ценность грузы, затем правительственные, тыловые и армейские учреждения и, наконец, семьи военнослужащих. Была предоставлена возможность выезжать и неслужащему люду.
Запись желающих была открыта в городской управе и у коменданта города.
Отъезжавшим разрешалось брать лишь ручной багаж. По мере приближения красных армий к Царицыну беспокойство среди населения увеличивалось. Желающих выехать оказывалось множество. К тому же, несмотря на запрещение, отъезжающие стремились увезти с собой все движимое имущество. Поезда оказывались забитыми мебелью, мануфактурой и прочим. Благодаря ли растерянности и нерадивости железнодорожной администрации, или вследствие злонамеренной скрытой работы агентов противника, эвакуация в первые дни шла весьма неуспешно. Вместо намеченных семи эшелонов в первый день удалось отправить лишь четыре, на третий ушло всего три поезда.
Генерал Махров жаловался, что ничего сделать не может.
Взяв с собой несколько казаков моего конвоя, я лично отправился на вокзал, где застал готовый к отходу пассажирский эшелон. Большое количество вагонов оказалось гружеными пианино, зеркалами, мебелью и т. п. Я тут же приказал конвойным выбрасывать все это на платформу, ломать и рубить, приказав освободившиеся вагоны отдать под казенные грузы. Осматривая далее грузившиеся на запасных путях эшелоны, я обнаружил ряд вагонов уже запломбированных, где вместо того чтобы, как значилось по ведомостям, должны были находиться артиллерийские грузы, оказались частные пассажиры, главным образом евреи, торговцы, выезжавшие с принадлежавшими им товарами. Прижатые мною к стене, они признались, что вагоны куплены ими. Деньги поделили начальник станции, составитель поездов и сцепщик. Я тут же арестовал этих лиц и в тот же день предал военно-полевому суду по обвинению в содействии успеху противника. В ту же ночь они были повешены: двое на вокзалах города, один на городской площади. Соответствующий приказ мой был той же ночью отпечатан; я приказал расклеить его на.всех станциях железной дороги. С этого дня эвакуация шла блестяще. Вместо намеченных семи удалось отправлять ежедневно восемь поездов. Ко времени подхода красных к Царицыну эвакуация была закончена.