Записки о Терпелове
Шрифт:
И вот почти в пятьдесят лет Коля допился до того, что убил ребенка. Максим был сыном его жены Натальи. В пятнадцать лет, в подростковую пору он стал непримиримым врагом пьянства Коли. Часто они дрались и ругались. Максим не пошел по стопам своего отчима и презирал его и как мужика, и как пьяницу, и как родителя, и был прав.
В один день, в бане Максим по обыкновению своему забрался в чугунную ванну, чтобы вдосталь поплескаться и намыться. Коля прокрался и бросил в ванну оголенные провода, которые заблаговременно протянул от дома. Максим погиб на месте. Колю посадили.
Не устаю твердить, что пьяницы – это сумасшедшие люди и сажать их надо не в тюрьму, а в тюрьму для сумасшедших. Но, но, но…
Вышел
«Уходи, уходи ты от нас!»
Коля повернулся и пошел на кладбище. Здесь, у могилы Максима, он, вдруг, действительно, осознал, что убил человека. Вспомнил себя молодым и ужаснулся, что не дал жить Максиму, не дал узнать первую любовь, не дал заработать первый рубль, не дал Наталье понянчиться с внуками. И только тогда до него дошел весь кошмар содеянного. Спустя три года тюрьмы, наконец-то, сквозь омут пьянства и идиотизма у Коли проснулась душа.
Он ушел из поселка и больше никто и нигде его не видел, так и бродит где-то по России, бездомный и глупый человек, утопивший свой разум и совесть в винище, убийца ребенка.
* * *
Валерка в своей собственной комнате неоднократно бил стекла окон. Вечно, одна рама зияла пустотой, зимой он затягивал ее целлофановой пленкой, иногда, когда бывали у него деньги, покупал стекло и вставлял сам. Но проходило какое-то время, появлялась у Валерки очередная сожительница, которая чем-то ему не угождала, например, разогревала суп слишком уж горячо или недосаливала, мало ли к чему может придраться дурак?! И в окно летела тарелка, которую швырял раздраженный Валерка. Стекло разбивалось вдребезги, и начиналась та же история с пленками да с холодами. Вообще окно у Валерки почти всегда бывало распахнуто, в комнате стоял специфический запах, потому как ее хозяин использовал вместо туалета разные стеклянные банки, бутылки из-под пива. Посуда вместе с содержимым летела в раскрытое окно на «радость» дворникам, а то и ставилась в тумбочку, и замечательный аромат распространялся по всей комнате да и в коридоре общежития в связи с этим тоже «хорошо» попахивало. Соседи, естественно, как все прочие дорогие россияне, терпели и никуда не жаловались, но вероятно они бы чрезвычайно обрадовались смерти Валерки и даже наверняка станцевали бы на его могиле и потому он ходил, чувствуя их ненависть весьма осторожно, обходя далеко стороною их окна…
* * *
Валерка долго говорил, и все об одном и том же. Одинаковые фразы сыпались одна за другой. Однажды он так достал своего десятилетнего сына, что тот взял и записал его на микрофон, на компьютер. Ночью, когда пьяный Валерка наконец-то угомонился, сын включил запись на полную мощность и по комнате раскатился глухой и нудный голос, рассказывающий и рассказывающий об одном и том же. Валерка сразу же очнулся, вскочил и протрезвел от собственного занудства.
* * *
На часах третий час ночи. Пьяный философствующий Валерка сидел над раздраженным десятилетним сыном и рассказывал, по его мнению, поучительную историю, которая все время сводилась к одному и тому же, вот, когда сын вырастет, они вместе выпьют и как будет тогда хорошо!.. Пьяный отец прикрывал мечтательно глаза и кивал головою, сын смотрел на своего родителя, смотрел на часы и наконец, решился, вскочил, побежал из своей комнаты на кухню, чем-то там забулькал, прибежал:
– А давай выпьем прямо сейчас, чего время терять?
Валерка оживился, в глазенках у него замелькали какие-то искры, но не разума… Сын подал ему большущий стакан, наполненный
– Пей до дна! – предупредил.
Они чокнулись. Сын выплеснул рюмку водки за плечо, а отец честно выпил весь стакан и тут же упал носом в ковер, растянулся на полу, такая доза его добила.
– Наконец-то, – пробурчал сын, собрал с кровати свое постельное белье, одеяло, подушку и ушел спать в другую комнату.
Валерка все так же неподвижно валялся возле постели сына и не знал, какая брезгливость только что появилась на лице у мальчика, когда он, засыпая на диване, в гостиной, вдруг, вспомнил папашкины разговоры посреди ночи и отстойный запах водки…
Отсюда вывод, пьяницы любят только себя и их жизнь похожа на затхлую стоячую воду, ни пользы от нее никакой, ни радости, одна только вонь да безобразие.
* * *
На часах почти девять часов утра, Валерке надо было на работу, но он с вечера здорово напился и спит без задних ног. Тогда его находчивый сын взял бутылочку боярышника, открыл и поднес к носу Валерки. Немедленно нос пьяницы задвигался, задергался, усиленно задышал и Валерка, подчиняясь запаху любимого пойла приподнялся на кровати, но глаз не открыл, зашарил в воздухе руками, пытаясь отыскать бутылку. Сын не дал, а отвел бутылочку подальше, Валерка вынужден был приподняться, еще и еще. Наконец, встал, покачиваясь, и открыл глаза, с удивлением огляделся, трудно соображая, что надо бы на работу…
* * *
У Валерки была большая седая борода, нечесаная, грязная, часто с крошками от хлеба и с прочим мусором.
На все вопросы знакомых о том, зачем он не побреется, Валерка отвечал всегда одно и то же:
«Борода приносит мне счастье!»
И довольный улыбался в подтверждение своих слов. На самом деле он просто ленился бриться, ленился до того, что предпочитал выглядеть страшилищем, чем нормальным мужчиной.
Десятилетний сын, появившийся в его жизни на самое краткое время, месяца так на три, решил над ним подшутить. Раз борода приносит счастье, значит надо этим обстоятельством жизни воспользоваться, сказал он и выдернул из бороды сразу несколько волосков. Валерка взвыл и схватился за подбородок, а сын сделал вид, что загадывает желание и как в сказке про Хоттабыча порвал волоски, тут же потянулся за новыми. Валерка вскочил в испуге и выбежал из комнаты…
* * *
Валерка, не стесняясь присутствием сына, накупил несколько бутылок боярышника и в обществе таких же друзей напился. Пьяная болтология понятная только пьяницам так и лилась из припухших от постоянного трепа губ присутствующих, когда мальчик отвлек их внимание внезапно и убедительно указав на что-то в окно.
Пьяницы толкаясь и наступая друг другу на ноги столпились у окна, выглядывая указанное происшествие, а пацан тем временем заменил боярышники на крепкий чай из заварочного чайника. Просто вылил из оставшихся последних бутылочек их содержимое в подвернувшуюся плошку и налил чаю.
Пьяницы недоуменно разглагольствуя, что ничегошеньки не увидели, повернулись к своему застолью. Они были в том самом состоянии опьянения, когда почти ничего уже не понимаешь и живешь только на автостопе.
Из бутылочек налили «боярышника» в стопки, выпили и выпучили глаза, одновременно потрясли головами, стараясь избавиться от наваждения, снова налили, снова выпили и снова замерли, выпучив глаза.
Валерка зарычал диким зверем и с воплями, что его в аптеке обманули, ринулся вон, выяснять отношения с аптекаршей. Прочие, окаменев, посидели-посидели и тронулись за ним вслед, спасать Валерку от милиции, которую, ясно, как белый день, непременно вызовет аптекарша.