Записки партизана
Шрифт:
Немцы упали в испуге за камни. Потом один из них приподнялся, внимательно оглядел наши «трупы» и закричал своим:
— Здесь все кончено! Вперед, за мной!
Отстреливаясь, немцы выскочили из кустов. За ними бежали матросы. Левее, наперерез немцам, спешила группа Куца.
Мы же попали в тяжелое положение — стрелять нельзя: попадем в своих. Лежать «трупами» и пропускать врага в Холодную Щель — бессмысленно…
Не сговариваясь, Геня с Павликом поднялись во весь рост и бросились навстречу
— Ложись! — успел крикнуть своим Павлик, широко размахнувшись гранатой.
Появление оживших мертвецов произвело на врага ошеломляющее впечатление. На несколько секунд немцы замерли и, сбившись в кучу, стояли как вкопанные.
В их гуще разорвалась граната Павлика. За нею полетела граната Гени, потом «лимонка» Мусьяченко. Последней разорвалась моя граната.
Уцелевшие немцы бросились к кустам. Геня и Павлик били по ним из карабинов.
Только четырем немцам удалось спрятаться в кусты. Матросы, выхватив ножи, кинулись за ними…
Мусьяченко почти не ошибся, когда считал следы у ручья, — их было шестнадцать: двое предателей и четырнадцать матерых фашистов-диверсантов. Судя по найденным у них документам, они отправлены были в предгорья, чтобы перебить командование наших партизанских отрядов.
Очевидно, они предполагали обосноваться в горах надолго и решили обзавестись своим стадом. Поэтому и навестили наше пастбище. Лусту же, надо думать, захватили как «языка», надеясь получить от него нужные сведения.
Но куда же они дели Лусту?
Мы внимательно осмотрели кусты, лазили по окрестным скалам, нашли своих коров (испугавшись выстрелов, они разбрелись по кустам), но Лусты не было… И спросить о нем не у кого: ни одного диверсанта не осталось в живых.
Мы решили оставить у Холодной Щели Павлика и Геню: они должны обшарить каждый кустик, но Лусту найти живым или мертвым. Сами отправились домой. И вдруг справа у скалы появилась фигура.
— Леонид Федорович! — закричал Геня.
Ребята бросились к Лусте. Он спускался к нам медленно, тяжело опираясь на плечо Павлика.
Оказывается, немцы учинили ему допрос «с пристрастием». Они старались выпытать сведения о партизанах, но ничего не добились и отложили разговор до следующего раза. А тут разгорелась схватка, немцам стало не до Лусты, и ему удалось отползти в кусты. Перепилив об острый край скалы ремни, связывавшие руки, он освободил от ремней ноги и спрятался в глухой расщелине. Но здесь Луста потерял сознание, а придя в себя, услышал на поляне знакомые голоса…
Глава XIII
Хороша картошка под Ставрополькой: крупная, чистая, рассыпчатая! И лук хороший: фиолетовый, сладкий. А главное — вымороченными лежали картофельные поля: почти всех жителей немцы угнали в глубокий тыл.
Но горе в том, что немцы зорко берегли эту картошку: выставили караулы на картофельном поле, а рядом — дзоты. Взять ее предстояло, очевидно, с боем…
Сложная операция — заготовка картофеля в партизанских условиях. Сложная и опасная. План заготовки мы разрабатывали основательно. Прежде всего наши разведчики выясняли, на каких участках картофель особенно хорош, где стоят немецкие караулы, как расположены дзоты, по каким направлениям возможны удары немцев и достаточно ли удобны дороги для нашего отхода.
Отряд «картофельников» разбился на три группы.
Первой группе — пулеметчикам и стрелкам — была поставлена задача залечь в засаде и взять на прицел амбразуры дзотов и пути движения немцев к картофельному полю.
Вторая группа — в нее входили гранатометчики — должна была ждать немцев непосредственно у поля.
Третья — картофелекопатели — обязана была без выстрелов снять часовых, быстро и бесшумно выкопать картофель и доставить его в условленное место.
Ночь операции выдалась на редкость удачной: не видно ни зги.
Первыми вышли гранатометчики: им предстояло пробираться в засаду кружным путем. Минут через сорок двинулись пулеметчики и стрелки. И только после этого отправились картофелекопатели.
Тишина.
Небо покрывали облака. На востоке, на изорванной по краям полосе неба, на минуту вспыхивали синие звезды и снова исчезали за тучами. Тявкала спросонья собака где-то в станице. А на широких картофельных полях стояла тишина, будто живой души вокруг не было.
Бесшумно наши сняли немецкий караул… Полчаса томительного ожидания, и Малышев, тяжело дыша, принес первый мешок картошки. За ним прибежали еще несколько человек с мешками. Причина раздобыл лук и с гордостью положил его у моих ног:
— Получайте, Батя! Не лучок — сахар!
«Еще час такой работы, и мы будем обеспечены картофелем на всю зиму», — думал я.
Но тут произошла непредвиденная заминка: немцы в неурочное время решили проверить свой караул. Из станицы вышли четверо солдат. Наша засада пропустила их, условным сигналом сообщив об этом картофелекопателям.
Это было так неожиданно, что двое из наших, перепутав, куда надо двигаться при тревоге, нос к носу столкнулись с немцами.
Короткая автоматная очередь, и четверо фашистов упали мертвыми, так и не успев сделать ни одного выстрела. Но тотчас же из левого немецкого дзота ударил пулемет. Он бил, не жалея патронов. А справа уже бежал к полю целый взвод фашистов.