Записки пилота. Тетралогия

Рудаков Алексей Анатольевич

– Нет конечно. За кого вы меня считаете? Те дуры крашенные меня успокоительными пичкали. Растительными. В основном валерьянкой. Химии они боялись.
– Она хмыкнула.
– Да и Тодд, - она вздохнула, отдавая дань уважения своему бывшему начальнику, - он мне, ещё когда я только начинала с ним работать, блокировку к гипнозу поставил. Каким-то старым способом. Вычитал где-то про подобное. Сейчас так не умеют.

– И что? Эти монахини и не заметили?
– Спросил Александер.

– Я поначалу ломалась, - она рассмеялась.
– А потом типа сдалась. Ну они и поверили в успех. Так

обрадовались! Как же - Инквизиторшу одолели.

– А ты?
– Задала ожидаемый вопрос Бродяжка.

– Отсыпалась, на тренажёрах занималась, - она довольно похлопала себя по плоскому животу.
– Вот, жирок согнала. Отдохнула я, эээххх....
– она повернулась ко мне.
– А ты так и протупил?

– Я? Когда?

– И с кем я только связалась?! Кофе тебе там понравился?

– Он же солёный был!

– Вот!
– Она гордо задрала носик.
– Это я тебе знак подавала, да и вид у тебя тогда был, - она замялась.

– Какой вид? Нормальный был вид. Адмиральский.

– Угу. Пафосный и довольный такой. Вот я тебе соли и сыпанула. Нет, а что ты хотел?! Я там, понимаешь, страдаю на хлебе и воде, меня истязают - а тут ты, весь такой важный прибываешь. Нет что бы сразу всех перестрелять - с этой кикиморой любезничаешь!

– Эмм.... Да, командир, - внезапно поддержал её Александер.
– Ты там действительно того.

– Чего того?

– Ну, ты не сердись, но пальцы ты там гнул...

– Ага!
– торжествующе воскликнула Ариша, почуяв поддержку.
– Вот я тебя и решила проучить. Ну и знак заодно подать - мол всё путём, готова к бою.

– Знаешь, милая, теперь буду знать - солёный кофе это знак готовности.
– Я демонстративно уставился в иллюминатор.

– Командир, - ко мне подошла Бродяжка.
– Да ладно тебе, не дуйся. Главное мы её спасли.

– Да вот думаю, - я развернулся к ней.
– А стоило ли? Спасать, в смысле? Она там фигуру в порядок приводила, отдыхала, а мы тут? Ради неё? А?

– Ну, что ты, конечно стоило.
– С этими словами она погладила меня по голове. Точнее - попыталась погладить - едва я ощутил прикосновение её пальцев к моим волосам, как меня будто статикой шарахнуло. Но, если, статика быстро проходит - щёлк и всё, то тут....

Её пальцы будто прилипли к моей голове, и от макушки, волнами вниз - до самых пяток, пробегали судороги. Меня затрясло как в детстве, когда я поддавшись любопытству выкрутил лампочку и засунул на её место палец. Наше состояние заметила и Ариша и Александер - он рванулся со своего места на помощь, но Ариша была ближе и коротким ударом по спинке стула опрокинула меня вместе с ним на пол - пальцы Бродяжки оторвались от моей головы и всё прекратилось. Не сразу - ещё долгое время, по моим ощущениям, я бился на полу, но постепенно всё прошло и я смог сесть. Бродяжка сидела рядом, ошарашено качая головой, будто её оглушило.

– Ты как?
– Александер начал помогать Бродяжке подняться. Мне, увы, ни кто помочь не спешил и я сам начал поднимать себя по частям - на колени, на одно колено и рывком, хватаясь за стул - выпрямиться.

– Что это было?
– Бродяжка покачнулась, взмахнула рукой, пытаясь сохранить равновесие и мы соприкоснулись

снова. И снова этот удар током, или чем-то похожим. Но не так сильно на этот раз - мы не упали, а только отшатнулись друг от друга, слегка. Тыльная сторона её ладони будто прилипла к моему запястью, да и судороги были гораздо слабее и куда менее болезненны. Александер и подошедшая Ариша замерли, не зная что делать, а меж тем нас уже более не трясло - на смену судорогам пришли волны ласкового и приятного тепла, растекавшиеся по всему телу. Меня окутала мягкая дремота, я зевнул и машинально прикрыл рукой рот. Той самой рукой, которая была в соприкосновении с Бродяжкой. Дремота и приятное тепло тут же пропали.

– Это что?
– Бродяжка смотрела на меня круглыми глазами. Мне оставалось только пожать плечами.
– Нет, погоди, - она дала Александеру усадить себя за стол.
– Я знаю это ощущение. У меня уже такое было.

– Да? Когда?
– Ариша поставила мой стул и уселась рядом с подругой, указав мне на своё прежнее место. Теперь она сидела между нами, готовая предотвратить наш возможный контакт.

– Тогда, до всего этого, у Тода в кабинете. Когда я к тому артефакту прикоснулась.

Повисла напряжённая тишина и все они разом уставились на меня.

– Командир...
– напряжённым голосом прервал затянувшееся молчание Александер.
– Ты нам ничего рассказать не хочешь? Ты вообще - человек?

– Кто человек? Я?
– Выпалив это я осознал, что фраза была сформулирована не лучшим образом, но было поздно - все присутствующие уставились на меня ещё более пристально.
– Сдурели? Да человек я, че-ло-век!

– Тогда поясни, - Ариша слегка наклонила голову внимательно следя за моей реакцией.
– Почему она, - бывшая инквизиторша качнула головой в сторону Бродяжки.
– Так прореагировала? Как на артефакт.

– Я то откуда знаю.
– Я поёрзал на стуле.
– Может статика это, а ей показалось.

– Нет, это не статика, - уверенно заявила Бродяжка.
– Я точно помню то ощущение. Это знак артефакта. Рассказывай.

– Да не знаю я! Что рассказывать!

– Всё рассказывай.
– Ариша жестом попросила меня отойти к иллюминатору и когда я встал около него, продолжила.
– Я буду спрашивать, ты - отвечать. Честно отвечать. Согласен?

Мне оставалось только кивнуть, соглашаясь, и я принялся рассказывать - как Урфин подарил мне непонятную зелёную загогулину, как она слиплась с такой же подаренной Тодом. О полёте на ту планету, где я встретил Наблюдателя и о его подарке, вросшем мне в руку.

– Так что, наверное вы правы.
– Закончил свой рассказ я.
– Эта древняя хрень как-то вросла в меня, что ли.

– Скорее растворилась в тебе, - задумчиво подытожила Бродяжка.
– Тогда да, логично. В тебе присутствует частица Его. Во мне, в моём сознании тоже его часть, скорее отпечаток. Нематериальный. Что-то вроде энергетической матрицы. Наверное.

– И что?
– Рассказывая о своих приключениях я и сам уже осознал во что я влип и мне по честному стало страшно.
– Я теперь, что? Не человек? Но с сознанием-то у меня всё нормально!
– И тут я сам осёкся, вспомнив последний сон.