Записки пилота. Тетралогия

Рудаков Алексей Анатольевич

Привычно обматерив всех подряд мы потянулись на "утреннюю оправку". По крайней мере это так называлось в нашем распорядке дня. По факту - посещение сортира плюс умывание. Если вы не служили, то вам сложно представить себе амбре армейского сортира поутру, когда там, практически одновременно опорожняют свои накопления человек так сорок или по более. Ну, а если вы не служили, то и не стоит мучить своё воображение. Не служившим скажу просто - самый заплёванный сортир общего назначения на самом нижнем уровне самой обычной Станции благоухает фиалками по сравнению с утренним армейским.

Спустя ровно пятнадцать минут, в течении которых нам предлагалось совершить все необходимые

утренние действия, двери зоны оправки автоматически закрылись. Не успевшие уложиться, в основном таковыми были новички, едва попавшие на Каторгу, оказывались запертыми там. Со всеми вытекающими последствиями - как-то не самая приятная беседа с капо, логично завершавшаяся предупреждением и нарядом на работы. Второй залёт грозил получением замечания, третий - отправкой на коррекционные мероприятия, ну да я вам про них уже рассказывал.

Но сегодня в сортире было малолюдно. Поначалу, не проснувшись окончательно, я только обрадовался тому, как много вокруг свободных мест, мысленно похвалив себя за проворство. Но к моменту окончания водных процедур и по мере расставания с сонным состоянием, я начал понимать, что что-то тут не так. В сортире было подозрительно тихо. Нет, слышался плеск воды, жужжание электрощёток и временами звуки отправления биологических потребностей. Но, по сравнению хотя бы со вчерашним или позавчерашним утром тут царила абсолютная, гробовая тишина.

Закончив процедуры как минимум за пять минут до окончания разрешённого срока, ветеран я в конце концов или нет?, я неспешно подошёл к месту дежурного по бараку. Сегодня дежурил Макарон - длинный и жутко тощий парень лет тридцати, недавно пополнивший ряды нашего отряда.

– Слышь, Макароныч, - авторитетным тоном бывалого старослужащего начал я.
– А где все? Чё народишку-то мало так, ась?

– Не велено, проходи, - попытался он увильнуть от ответа, но не тут то было.

– Слышь, паря, не бузи. Старшему ответь, да?
– Я сознательно копировал поведение одного из авторитетов нашего отряда - ЗК Дрожж. Рыхлый и тучный мужик сумел построить всех в нашем бараке. До отправки сюда он трудился бухгалтером на заводе по производству дрожжей. Насквозь мирная профессия, не так ли? И вот, во время какой-то проверки - не то аудиторской, не то при сдаче стандартного квартального, у него в отчёте нашли ошибку. Мелкую. Исправить - раз плюнуть. Другой бы и исправил, а наш Дрожж - нет. Упорствовал до последнего, а потом взял нож - обычный, канцелярский - тот, которым конверты вскрывают, и перерезал весь свой отдел. Потом и проверочную комиссию вроде. Спокойно, по-деловому так перерезал. Отлавливал каждого и ножиком в глаз.

Чик! И - к следующему. Человек около двадцати он так оприходовал. Что характерно - закончив это дело он спокойно уселся за свой рабочий стол и продолжил отчётность свою ваять. Дебеты с кредитами сводить. Там его и взяли. Кругом трупы, кровища, а он спокойно сидит - циферки в ведомость вносит.

Посчитали психом, но все тесты он успешно прошёл. На временное помутнение рассудка тоже списать не смогли - на все вопросы он чётко и крайне детально отвечал. Кого, в каком месте, что они говорили перед смертью. На вопрос - зачем? Он ответил тоже чётко и честно:

– Надоели, работать мешали.

Поначалу, когда его сплавили к нам, администрация была в восторге - как же! Профессиональный бухгалтер! И его сразу же засунули в административный корпус. Ненадолго. Ровно до того момента, как он, на невинный вопрос кого-то из работающих там, не рявкнул, что ему мешают работать. Ну и его тут же к нам отправили. Во избежание, так сказать.

Все

были абсолютно уверенны, что его первый выход станет и последним. Но! Он вернулся - целый и невредимый. Напарников же, в отличии от его бодрого состояния, просто трясло. Оказывается, едва они встретили таракашек, наш мирный толстячок выхватил нож и рванул на них с нечленораздельным воплем, в котором, впрочем, различались отдельные слова - не мешайте, отчётность и сведу баланс. Зарубил он букашек короче. Это же повторилось и во втором выходе и в третьем. К четвёртому он подготовился, заранее заказав себе кончар, который он ловко вгонял в узкие щели сочленений бронепластин панцирей жуков. Ещё немного времени спустя наш толстячок пообщался с авторитетами, державшими Каторгу и снова удивил нас. В нём словно щёлкнул ещё один переключатель - теперь его стиль общения изменился на приблатнённо-превосходный, речь обогатилась феней и Дрожж, с благословления авторитетов, стал неофициальным "Папой" нашего барака.

– Так где все мужики то?
– Повторил я свой вопрос, небрежно почёсывая голый живот.

– Так это, - сдался Макароныч.
– Вчера ж выход был. Ну и того....

– Чего того?
– не понял я.

– Не вернулись, - он опустил голову.
– Многие. Ты сам глянь - вон сколько коек нетронуты стоят.

– Да иди ты, - не поверил ему я и посмотрел вглубь барака. Вчера мы ввалились сюда поздно, уже после отбоя - работало только ночное освещение, да и мы особо не осматривались - скинули комбезы и завалились спать. А вот сейчас, обегая взглядом помещение барака я медленно охреневал.

Две трети коек были не тронуты. С учётом того, что нас тут обитало около сорока, картина была не радостная.

– Чего завис?
– Жизнерадостно подтолкнул меня в спину Чип.
– Одевай комбез, пойдём, дымнём до завтрака.

– Глянь, - я махнул рукой в сторону коек.

– Ну?
– не понял он.
– Койки. Уже заправили.
– Но до него дошло быстро:

– Ох-хренеть.... Они, - он сглотнул, - вчера того?

Я молча кивнул.

– То-то в сортире так свободно было.
– Чип коротко вздохнул.
– Пойдём к баталеру. Эдакое дело.... Я не я буду, если по двести не накатим из его запасов. Помянуть надо.
– Он снова вздохнул, поворачиваясь в сторону каптёрки:

– Эххх... ребята. Ну что ж вы так....

Мы сделали только пару шагов в сторону каптёрки, как нас окликнул дежурный:

– Вы, это, мужики. Ну, не ходите туда.

– Чего это?
– Развернулся к Макаронычу Чип.

– Нет его.

– А где он?

В ответ дежурный только вздохнул.

– Что? И он тоже пошёл?
– Не поверил я. Что бы наш баталер, не кажущий и носа из своей норки вдруг подорвался и понёсся в бой?

– Ага, - грустно подтвердил мои мысли Макароныч.
– После завтрака прибежал, я как раз к наряду готовился, сухпаем перекусывал. Глаза горят, говорит - мол вот и мне, ему то есть, шанс вырваться выпал. Схватил бронник, каску, ствол какой-то, не рассмотрел я. И - бегом на улицу.
– Дежурный снова вздохнул.
– И не вернулся.

Чёрт! Чёрт! Сто раз чёрт! Да что ж это такое?!

Мы молча натянули комбезы и вышли из барака, направляясь к курилке.

Громкоговорители снова ожили, выдавив из себя очередную мелодию горна, на сей раз - общий сбор. Это тоже было привычно. Сбор играли перед утренним и вечерним построением. Непривычно было то, что ни кто из заполнивших курилку ЗК не прореагировал на поданную команду. Кто-то негромко переговаривался, но большинство молча курило, временами зло сплёвывая во вкопанный посреди обрез.