Записки практикующего адвоката

Орлова Анна

Нужную справку клиент добыл и я по всем правилам приобщила ее к материалам дела в следующем заседании.

Судья недоверчиво изучила поданный мной документ, а коллега тут же вскочил и начал возражать.

— Я полагаю, что эта справка просто сфабрикована истцом! — заявил он.

Адвоката Сагира так пришибло это известие, что он даже перестал именовать меня девочкой, что меня искренне обрадовало.

— Если суд сочтет, что письменный ответ врача это недостаточно веское доказательство, то можно провести соответствующую экспертизу, — парировала я и позволила себе торжествующую улыбку.

Коллега оценил мое уверенное поведение и не стал настаивать. Да и судья в конце концов сочла медицинскую справку допустимым доказательством

и приобщила ее к делу. А вот уже от этого можно было отталкиваться — раз господин Рагуларс не может иметь детей, то раз плюнуть доказать, что данный ребенок не его.

Так сочла и судья. На удивление быстро завершив дело (дебаты вышли быстрыми и скомканными, ведь коллега совершенно не ожидал такого поворота дела и не был к нему готов), она буквально за десять минут вынесла решение и признала, что мой клиент не является отцом ребенка, так что соответствующая запись органа РАГС должна быть исправлена.

На этом рассмотрение дела завершилось, и мы вышли в коридор. Ответчице больше не было смысла прикидываться невинной овечкой, и она бросала на бывшего мужа яростные взгляды.

Наконец она не выдержала. — Ты думаешь, что выиграл? Да как ты вообще можешь претензии предъявлять, бесплодное ничтожество!

Клиент побледнел и сжал кулаки. По правде говоря, я испугалась, что он кинется бить морду бывшей жене, и попыталась его успокоить. Нынешняя супруга также постаралась отвлечь господина Рагуларса, и все обошлось без мордобоя.

Видя, что ей удалось вывести истца из себя, ответчица злорадно усмехнулась и добила. — И вообще, какая тебе разница — сын или племянник? Все равно родная кровь!

Оставив бедного господина Рагуларса переваривать это, она гордо отвернулась и прошествовала к выходу, и за ней последовал ее адвокат.

Клиент был даже не в состоянии обсуждать завершившееся дело. Он был в полном шоке. Да и что особенно обсуждать? Я вполне осознавала, что выиграла только чудом, и моей заслуги в этом не было совершенно. Не слишком приятно понимать, что фактически я уступала коллеге Сагиру, и помог мне лишь счастливый случай. Но я всегда старалась быть честной с самой собой, а потому не видела смысла отрицать это. Ну да ладно — все хорошо, что хорошо заканчивается.

Меня очень занимал вопрос, станет ли клиент оспаривать отцовство и в отношении первого ребенка, но спрашивать я не стала.

Клиент проронил только одну фразу — он предложил меня подвезти. Мне было недалеко, но я с радостью согласилась. В полном молчании мы доехали до консультации. Я попрощалась с господином Рагуларсом, но он лишь кивнул в ответ.

И я его понимаю — наверняка, нелегко узнать, что ты лишен такой важной части жизни, как отцовство. Тут еще и выяснилось, что не просто бывшая жена ему изменяла (это он знал и так), а к тому же она развлекалась именно с его братом. Можно сказать, это измена сразу двух близких людей. Но тут я ничем не могла помочь клиенту, как бы мне ни было его жаль.

Тут я подошла к консультации и увидела, что меня ожидает молодая женщина с тремя детьми. Попросив ее обождать пару минут, я открыла дверь и приготовила все необходимое для работы.

Пригласив клиентку проходить, я предложила ей присаживаться и рассказать свою историю. Надо сказать, услышанное повергло меня в шок, без преувеличений.

Для начала клиентка осторожно усадила детей, сама присела на краешек кресла и с минуту сверлила меня пристальным взглядом. Мне стало смешно: в строгой одежде темно-серого цвета, молодая женщина напоминала мышку, от отчаяния решившую броситься на кошку.

Потом она сжала кулаки и решительно выпалила. — Я хочу развестись!

Нет, ничего особенного в этом, конечно же, нет. Мало ли молодых женщин желают разорвать опостылевшие отношения? Безусловно, немало. Но вот причина развода была неординарной.

Оказывается, женщина вышла замуж за сектанта — конечно же, по большой

любви. Верой в религию мужа она не прониклась, но правила их жизни блюла строго. А правила были весьма радикальны: полное послушание, подчинение мужу, бесправие даже в отношении детей. То ли за годы она просто привыкла к такой жизни, то ли любовь оказалась настолько уж сильной, но уйти от мужа она не решалась. В браке она прожила почти десять лет и родила троих малышей. Женщина видела все: как многие сектанты употребляют или продают наркотики; как они подписывают дарственные на имущество; как молодые и симпатичные прихожанки ложатся в постель к нужным людям. Но до поры до времени она просто закрывала глаза на все это. Пока однажды муж не заявил ей, что она должна подготовить старшую дочку к участию в съемках очень особенного фильма. Проще говоря, отец желал использовать дочь для съемок порнофильма, за который секта выручила бы немалую прибыль. И вот тут женщина встала на дыбы. Нет, она ничего не сказала мужу — вероятно, понимала, какова будет его реакция. Послушно согласившись сделать все необходимое, она воспользовалась отсутствием мужа, забрала детей и бросилась в милицию. Но молодая женщина, конечно же, не хотела заявлять о преступлениях секты — она опасалась за себя и детей — а потому смогла только заявить, что хочет уйти от мужа, который обижает ее и малышей. Милиция семейными вопросами не занимается, а потому ей равнодушно посоветовали идти к адвокату. На практике милиция вмешивается в семейные склоки лишь тогда, когда причинены по меньшей мере телесные повреждения средней тяжести, а на все иные происшествия зачастую просто никто не приезжает.

Так или иначе, но женщина оказалась у меня.

Я ее успокоила, как могла, выяснила все нужные для иска данные и осторожно поинтересовалась, не желает ли она заявить о безобразиях, творимых в секте. Она с ужасом отказалась и не захотела даже говорить на эту тему.

Поскольку клиентка очень просила срочно помочь, я предложила ей немного подождать и тут же составила иск — благо, больше клиентов пока не было. Меня поразило, какой беззаботной, юной и миловидной она выглядела на фото в паспорте. Сейчас передо мной сидела усталая женщина средних лет, и ничто в ней уже не напоминало ту девочку. А ведь ей еще не было и тридцати! А за плечами уже годы унижения и трое детей, которых нужно как-то поднимать… Клиентке еще очень повезло, что ей не сумели полноценно промыть мозги. Вероятно, в этом ей помогло то, что она воспитывалась в очень верующей семье и с детства впитала иную веру.

Я вручила клиентке напечатанный иск и напоследок спросила, есть ли ей где переночевать. Женщина заверила меня, что родители примут ее обратно. На всякий случай я дала ей визитку и велела звонить, если возникнуть проблемы.

Женщина уже ушла, а я все никак не могла отойти от услышанного. Каким же нужно быть отцом, чтобы толкать своего ребенка на такое?!

Под впечатлением от этого визита я оставалась весь день. А ведь она не одна такая в той секте!

Остаток дня прошел спокойно, наконец наступил вечер. Мне нужно было еще проведать брата, которого на днях наконец должны были выписать.

В результате до дома я добралась лишь к девяти. Я собиралась еще немного поработать, но из головы не шла рассказанная история.

Я мучительно колебалась, что мне делать с этой информацией. Безусловно, за годы практики мне поведали немало секретов и личных тайн, и до сих пор никто не мог меня упрекнуть в том, что я сделала их достоянием гласности. Кроме личной порядочности здесь дело еще и в правилах адвокатской этики, которые категорически запрещают разглашать тайны клиентов. Вот только насколько важны для меня требования закона в данном случае? Что важнее — правила или пресечение преступления? В моих руках сведения о вопиющих преступлениях и данные, которые позволят их предотвратить и наказать. И что мне с ними делать? Как поступить?