Записки практикующего адвоката
Шрифт:
Часам к одиннадцати все вопросы наконец были выяснены, и задание для драконов подготовлено. Также я, как обычно, подробно объяснила клиентке, как себя вести в заседании и даже как одеться. И ничего смешного — это тоже имеет значение. По крайней мере, впечатление судьи об участниках процесса во многом складывается из таких, казалось бы, мелочей. Так что я всегда предупреждаю клиентов, что не стоит являться в суд в шортах или шлепанцах на босу ногу. Кроме легкомысленности образа, это еще и вызывает закономерное раздражение судьи, вынужденного в жару париться в черной мантии.
Шемитт предложил подвезти меня домой, но я отказалась, сославшись на то, что у меня
Попрощавшись с драконами, я направилась по магазинам, чтобы купить кое-какие мелочи. Попутно я размышляла о моем новом деле. Похоже, Шелина весьма мягкая и кроткая особа, как бы смешно это ни звучало по отношению к драконице. Драконий темперамент у нее проявляется лишь иногда, вспышками, а потому можно ожидать, что в заседании она растеряется и не сможет дать достойный отпор. Следовательно, бойкость придется проявлять в данном случае мне. Главное, чтобы сама Шелина хотя бы подтвердила все мои заявления.
С этой мыслью я наконец добралась до ближайшего магазинчика и погрузилась в выбор необходимых покупок, оставив размышления о работе на завтра. Это было совершенно правильно — если все время думать о работе, то на личные дела не останется ни времени, ни сил.
Остаток дня я провела тихо и спокойно, за посиделками с Инной.
Шемитт не объявлялся, но я и не ждала этого в данной ситуации.
Воскресенье же, как и собиралась, я посвятила общению с дражайшими родственниками. К родителям я отправилась после посещения бассейна, а потому пребывала в мирном и приятно расслабленном состоянии.
В общем, если не считать драконов, в моей жизни все было довольно спокойно.
Утро в понедельник, подтверждая расхожее мнение, началось просто отвратно. Для начала, Нат почему-то решил приготовить на завтрак овсянку, которую я терпеть не могу. Вдобавок за завтраком я вылила на себя почти полную чашку обжигающе горячего кофе. Потом обнаружилось, что на моем любимом летнем костюме откуда-то взялось жирное пятно, и мне пришлось срочно переодеваться.
Мне оставалось надеяться только, что сегодня жизнь удовлетворится мелкими пакостями, и их запас на сегодня уже исчерпан. Искренне уповая на это, я вышла на улицу, поскольку снаружи уже просигналило такси.
Дорога до небольшого городка под названием Вилия, как и в прошлый раз, заняла около часа. По счастью, в такси оказался кондиционер, так что дорога была не слишком мучительна. Но, в конце концов, я добралась до места назначения, и из уютного салона автомобиля мне пришлось выходить в одуряющую жару города. Шемитт и Шелина уже поджидали меня возле здания суда.
Я обожаю теплое время года, но именно теплое, а не жаркое. Пик жары, который обычно приходится на конец июля — начало августа, я предпочитаю проводить где-нибудь подальше от раскаленного города. От жарких солнечных лучей над тротуарами колеблется марево раскаленного воздуха, и ходить по городу, а уж тем более, работать, становится совершено невыносимо. А учитывая, что моя работа подразумевает деловой костюм, пусть и в его облегченном, летнем варианте… Лучше и в самом деле уйти в отпуск! И если обстоятельства складываются так, что я вынуждена оставаться в строю, то я, по крайней мере, стараюсь максимально облегчить себе жизнь и пренебрегаю некоторыми заповедями делового стиля. На правило, требующее ношения колготок в любую погоду, летом я предпочитаю наплевать. Еще бы — на улице ведь плюс тридцать пять в тени!
В этот раз я надела шифоновый костюм ярко-голубого цвета, который, формально прикрывая все необходимое, на теле притом практически не ощущался. Надо полагать, что рядом с рубиново-красным
Еще раз обговорив основные моменты предстоящего заседания, мы наконец вошли в суд. Хвала богам, здание суда было каменное, старинной постройки. Должно быть, в нем невыносимо холодно и промозгло зимой, зато летом тут царила приятная прохлада.
Мы расположились на стульях возле кабинета судьи, и настроились на продолжительное ожидание. Чуть дальше сидели четверо: молодой темноволосый эльф с каменным лицом; эльф постарше, похоже, мой коллега; мальчик лет десяти — двенадцати на вид; и наконец пожилая дриада, судя по всему, няня ребенка. Впрочем, возле кабинета было еще немало людей, поскольку у судьи наверняка на это утро было назначено еще несколько дел. Но эта группа эльфов слишком бросалась в глаза, так что я невольно обратила на них внимание.
Тут мальчик заметил нас и радостно улыбнулся. Он дернулся к нам, но младший эльф (по всей видимости, это и был Соэрель), тут же схватил его за руку и удержал, а потом что-то строго сказал сыну. Уж не знаю, о чем именно шла речь, но радость на лице мальчика моментально исчезла, и он отвернулся. Сам же Соэрель демонстративно даже не смотрел в сторону своей бывшей жены.
Понаблюдав эту сцену, я обернулась взглянуть на свою клиентку. Шелина сидела очень прямо, глядя перед собой полными слез глазами, а ее руки судорожно сжимали сумочку. И одной этой сцены мне было довольно для того, чтобы настроиться на воинственный лад. Да, это моя работа. Да, бывает, я проигрываю дела, даже если клиент прав на сто процентов. Я заставляю себя сдерживать эмоции и относиться к этому просто как к работе — к этому и в самом деле постепенно привыкаешь. Но иногда дела все же задевают что-то во мне, вызывая злость или сочувствие. Надо признать, что именно в таком состоянии я наиболее работоспособна, пусть это и чрезмерно выматывает.
У меня нет детей, и я не знаю, каково это — не иметь возможности даже поговорить с собственным ребенком, но мне было откровенно жаль драконицу. Так что, когда нас спустя десять минут пригласили в зал, я была уже достаточно зла и готова бороться до последнего.
Разумеется, Шемитт остался ожидать в машине, поскольку судья не разрешила присутствовать в зале никому, кроме самих участников процесса. Также в коридоре суда остался и Шэриэль с няней.
Судья Шумейко, проверяя явку сторон, взглянула на меня, как на старую знакомую. Похоже, она хорошо запомнила дело Шемитта, и меня, как его представителя.
Закончив формальности, и убедившись, что отводов не последует, судья приступила к пояснениям сторон.
Первым, как и положено истцу, выступал Соэрель. Я угадала — истцом и в самом деле оказался младший эльф, а тот, что постарше, был его представителем.
Не знаю, каким он был пятнадцать лет назад, но сейчас он производил просто ледяное впечатление, так что у меня просто не хватало воображения, чтобы представить его влюбленным. На его каменно-надменной физиономии вообще затруднительно было заметить хоть малейшие следы эмоций, да и тон голоса вызывал ассоциации с обжигающим холодом.