Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения
Шрифт:
— Ах ты, самозванка! Это я Алла Пугачева, люди, не верьте ей! — И вцепилась новой пациентке в волосы. Как-то стихийно круг больных разделился на два лагеря поклонниц, что определило зрелищность и масштабность палатного побоища. Четко действовали санитарочки, которые сновали между участницами спонтанного шабаша, всплескивая руками и приговаривая: «Ах, батюшки, да что ж такое творится, прямо срамота!» — ловко набрасывали одеяло то на одну, то на другую больную, выводя их из зоны конфликта, пока не остались две главные героини. Женщин разняли, и до конца лечения они находились в разных палатах. Во избежание.
Восточно-истерическое
Когда-то давно, еще будучи в интернатуре, я беседовал с интереснейшим человеком и опытным психиатром. Он довольно долгое время провел в командировках в страны Ближнего Востока и очень красочно и интересно рассказывал об особенностях мусульманской психиатрической помощи. В частности, про загадочный недуг, который одолевал прекрасную и скрываемую чадрой половину правоверного населения.
Пациентки приходили (или
Понятное дело, сказать людям, что пациентка — истеричка, и ничего страшного с ней не случится, нельзя. У бедной ханум в довольно жестко регламентированном бытовом укладе такая реакция — одна из немногих возможностей отдохнуть и подчеркнуть свою значимость, так зачем мешать? Опять же, собственный имидж; ну кто пойдет к злому доктору? Истина полезна всегда, но не всем. Посему разыгрывается спектакль.
Включается как можно больше приборов с лампочками и стрелочками, к больной подключаются ВСЕ датчики, которые только можно придумать: ЭКГ, ЭЭГ, если есть УЗИ — вообще прекрасно. Снимаются показания. Потом доктор ДУМАЕТ. Долго, переводя взгляд с распечаток и мониторов на замершую от волнения пациентку. Потом он качает головой и говорит хорошо поставленным голосом: так и так, хасталык у вас очень, очень серьезная и сложная, но, по счастью, не смертельная. Лечить придется долго, недели три. На это время — никакой домашней работы, упаси Аллах! Строгий постельный режим и вкусное питание. Ах да, сейчас выпишу иляч, будете принимать вот так и вот так. Ну и, конечно, КАПЕЛЬНИЦЫ, без них ни одна серьезная и уважающая себя болезнь ни за что не пройдет. Воодушевленная родня хватает не менее воодушевленную страдалицу в охапку и, рассыпаясь в благодарностях, растворяется в дверях — аллахсмарладык, дорогой доктор!
Любопытство
Всем нам в той или иной мере присуще стремление испытать новые, ни с чем не сравнимые ощущения. Не зря же бытует расхожее мнение, что Создателем на заре творения Вселенной тоже двигал интерес — а что получится? Просто склонность ко всякого рода исследованиям и экспериментам над своей жизнью выражена у всех по-разному: кто-то осторожен, но проявляет сдержанный интерес, словно ежик, одним глазком выглядывающий из клубка иголок, а кто-то готов член в розетку сунуть, лишь бы вставило.
Неиссякаем интерес и к галлюциногенной тематике, который лишь слегка охлаждается осознанием незаконности (а кто поймает?) и вреда здоровью (да я только разок!). Опишу два случая применения галлюциногенов, которыми поделились со мной ныне взрослые, разумные, местами солидные и уважаемые дяди, которых не иначе как бог хранил в их студенческую пору. Или ангел-хранитель, беззлобно матерясь, укрывал сенью своих крыл от беды. Дескать, что же с ним поделаешь — дурное, но ведь может и толк выйти!
Первый случай касается тарена. Есть, точнее, был такой препарат, входил в состав аптечки индивидуальной АИ-1 до 1998 года, потом был заменен по причинам нецелевого употребления. В любом уважающем себя бомбоубежище его тоже было много. Основная цель применения — антидот ФОВ (фосфорорганических отравляющих веществ, боевой противочеловеческий вариант дихлофоса). Побочный эффект употребления — галлюцинации. Вот мой знакомый, проявив воинскую смекалку, и разжился нетронутой аптечкой из стратегических запасов. А разжившись, злоупотребил. А злоупотребив, сел за руль и поехал ставить машину в гараж. Это была, как любят говорить герои американских фильмов, very big mistake. [32] Представьте себе пустынную дорогу в бог знает каких курмышах (для земляков — в районе Сухой Самарки). Едет себе человек, аккуратно, никого не трогая, наслаждаясь сумеречным пейзажем, и вдруг — люди на дороге! Прямо перед бампером вставшей машины дорогу не спеша пересекает пионерский отряд. Чинно, степенно, в колонну по два; галстучки, шортики, рубашечки, гольфики, пилотки. Знамя, горн и барабан в комплекте. Ну, товарищ стоит и стоит, пропускает. А отряд все пересекает и пересекает, и несть пионерам конца и краю. Долго мой знакомый ими любовался; потом терпение лопнуло, вышел он из машины, подошел поближе, а пионеры, слегка подправив азимут, пошли… сквозь него! Все, с тех пор он сказал наркотикам не просто «нет», а «ну нах».
32
Очень
Другой случай произошел с одним моим приятелем в его студенческую пору. Ему стало страсть как любопытно, а чего это скорбные головой в местной психбольнице все циклодол клянчат? У него как раз цикл шел по психиатрии. Раздобыл он по каким-то каналам листик таблеток, да и скушал то ли восемь, то ли десять штук. Потом приятель очень радовался, что догадался провести этот увлекательный эксперимент в выходные: времени как раз хватило, чтобы оклематься. Сначала, минут через тридцать-сорок, он был поражен тем, какими плавными и текучими стали его движения — словно вокруг не воздух, а вода, и тело плывет, скользит через ее толщу. Дышится при этом свободно, но очень размеренно и неспешно. Поплавал он по комнате и коридорам полупустой общаги, потом вспомнил, что неплохо бы приготовиться к занятиям, вернулся в свою комнату и сел за лекционную тетрадь. Спустя пару минут возникло ощущение, будто кто-то на него смотрит; еще пару минут он с этим ощущением боролся, а потом окинул взором пустую комнату. Оп-па! Из центра каждого цветочка на обоях на него смотрели ГЛАЗА. Куда бы приятель ни пошел, глаза поворачивались, провожая его взглядом. Чтобы как-то отвлечься, он уткнулся в лекционную тетрадь, вполголоса бормоча материал лекции, словно заклинание, но облом подстерегал и здесь: под его пристальным взглядом от тетради повалил сизый дым. Товарищ сбегал умыться, закурил и плюхнулся на койку. Глаза продолжали взирать со стен на горе-экспериментатора. Приятель потом признался, что, если бы появились еще и голоса, он вприпрыжку побежал бы сдаваться в больничку. Но все происходило в полной тишине. Под вечер возникло какое-то шевеление на полу. При внимательном рассмотрении пол оказался подобием пруда, в котором резвились мелкие русалки. Вцепившись в изголовье кровати, как в перила Ноева ковчега, товарищ отрешенно подумал, что до полного комплекта не хватает сильфов, гномов и саламандр. Зачем он это подумал! Явились как миленькие. Гномы брели по колено в воде, сильфы летали вокруг люстры, а саламандры грелись на стоваттных лампочках. Положение спас прибежавший вскоре домовой: он выгнал всю нечисть, а сам, неслышно мелькнув голыми пятками, скрылся под шкафом. Следующее утро, слава богу, было уже без галлюцинаций, но приятеля мучила сухость во рту и ощущение жесточайшего морального похмелья, которое он смог преодолеть только путем обильных возлияний в спасительном кругу друзей. Еще одним противником наркотиков стало больше.
Мария Семеновна, или Мемуары фотомодели
На днях у меня на приеме была бабулечка-красотулечка семидесяти с гаком лет, бог знает сколько лет у нас на учете, инвалид второй группы бессрочно по нашему же заболеванию. Как обычно, побеседовал, расспросил о самочувствии, выписал лекарства, распрощался. Идиллия! Если не знать, какую переписку она вела с прокуратурой. В ее амбулаторную карту вложены две ученические тетрадки. Первая — письмо в прокуратуру, вторая — дополнение к письму. Судя по отметкам и штампам, сделанным на обложках, обе тетрадки внимательно изучены (тут позволю себе легкое злорадство). Отдельной, третьей стопкой — переписка прокуратуры с психдиспансером в духе «сколько можно?» и «доколе?».
В первых же строчках письма прокурору доверительно сообщалось, что Мария Семеновна в течение сорока пяти лет является фотомоделью и что в настоящее время на нее заглядывается великое множество мужчин. Пока читающий эту замечательную новость пытался отмахнуться от кошмарного навязчивого образа, упорно встающего перед глазами, ему предлагалось узнать душераздирающую историю жизни и злоключений просто Марии. Жизнь, как можно было понять, была тяжелой: работал человек то прачкой, то уборщицей, но даже на этом незавидном поприще были у нее тайные недоброжелатели — то белья больше, чем другим прачкам, подсунут, то воду ржавую в прачечную подадут, а то и вовсе вместо порошка яд подложат. Но героиня двухтетрадного романа стойко переносила тяготы и лишения своей работы, и судьба-злодейка решила сделать ход конем. По голове.
Влюбились в нее, всю такую красивую, аж сразу несколько человек: президент всея Руси, мэр всея Тольятти и так, по мелочи, известный певец и не менее известный телеведущий. Вроде бы оно и к лучшему — женихи видные, основательные — ан нет. Вести себя эти с виду солидные и многими даже уважаемые люди стали, как мальчишки в школе, которые норовят то за косу дернуть, то мыша в портфель подкинуть, то с зеркальцем под парту заглянуть. Стыд и срам, право слово! А поскольку мальчики большие, то и пакостить стали в соответствующем масштабе: мало того, что круглосуточно подглядывают, так еще и приходить в квартиру начали. Придут, пока никого нет, белье из шкафа вытащат, вдохновятся, и снова каждый к своим делам — кто государством управлять, кто городом, кто на экран, а кто на эстраду. А белье-то уже не той свежести, этим фетишистам развлечение, а ей все заново стирай! А то вдруг моду взяли мучить ее ночами, аки мышку лабораторную, прости господи: то адские боли в ногах сделают, то гангрену в области правого плоскостопия вызовут, а то в одну ночь и вовсе три раза убили и воскресили, гуманисты хреновы! А однажды пришли, пока Мария была на работе, сломали душ и разбили унитаз. Из хулиганских побуждений. Уж она им записки по всей квартире оставляла — мол, или давайте жениться, или оставьте в покое, я девушка приличная; да ничего не вышло, только дочь обозлилась и не иначе как из зависти в психушку упекла. Недавно на продукты переключились: то молоко заколдуют, то хлеб, а то и вообще на зубную пасту порчу наведут.