Записки рецидивиста

Пономарев Виктор

— А тебя назначаю своим личным ночным секретарем. Все гениальные мысли меня посещают ночью. Еще думаю, но это опосля, внедрить тебя в «сучий парламент» (административные органы), чтобы иметь полную информацию, что там еще затевают менты и коммуняки. Будешь нашей Матой Хари.

В этот момент я почувствовал, как, видимо, в знак признательности за столь высокое назначение рука новоиспеченной Маты Хари полезла в карман моих штанов. Но на интимный диалог с ней в данный момент я был не расположен, поэтому поднялся из-за стола, жестом поднял Хари, и мы вышли с ним на улицу. Хари, улыбаясь, сказал:

— Ну, Дим Димыч, в натуре ты молодец. Я узнал еще одну сторону

твоего таланта. Если бы я не знал тебя по зоне столько лет, я бы сам все принял за чистую монету. Ты так красиво «чесал по бездорожью», что я уверен, ни одна блядь не усомнилась в истинности твоих слов.

— Да уж, Хари, вдохновение так нашло, на лирику и поэзию потянуло. Конечно, я мог и Швейком представиться, бравым солдатом. Но был бы не тот кайф, естественно. До Джеймса Бонда тоже не дотягиваю. Жалко, Хари, у тебя гитары нет, а то бы я выдал сейчас лучшие номера. Кстати, твою молодежь я, случаем, не сильно «нашарохал» (напугал)? А то я еще хотел припороть для дела, что хата твоя заминирована и так запросто мы ментам не сдадимся, но не стал. Сдернуть могли бы все.

— Насчет парней и девушек, Дим Димыч, ты не переживай, это такая публика, сейчас еще шоркнутся и закайфуют по-черному, тогда им хоть атомную бомбу в хате взрывай. А гитара у соседа через дорогу есть, семиструнная, сейчас сделаю, — сказал Хари.

Пошел к соседу, принес гитару, я поднастроил ее, и мы вернулись в хату. Сели с Хари за стол, выпили водки, и я спросил у ребят, что им сыграть.

— Про нас что-нибудь, — сказал кто-то из «шировых».

Про «шировых» в лагерном фольклоре песен было мало. Разве что у Володи Высоцкого была песня, где есть слова: «Бился в пене параноик, как ведьмак на шабаше, сорок душ посменно воют — раскалились добела… вместо чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться…» Так это про сумасшедших. Хотя и эти «морфушники» (морфинисты) далеко от них не ушли.

3

Так я кайфовал на Хариной блатхате целую неделю. У молодежи была одна забава — шоркнуться, травки курнуть и кайфовать под музыку. Они даже не трахались. Этот их пробел в культурном отдыхе я героически восполнял с Лилькой. Бывало, как зайду на ней из бреющего полета в кинжальный вираж, так Лилька аж кричит, как коза недорезанная. Шировые и плановые только по полу катаются и за животы держатся. Бывали у них проколы — бабок нет, не на что омнопон или морфий купить. Тогда я давал свои. К концу недели от моих полутора «кусков» хер остался. Я сказал Хари:

— Надо, Хари, на дело идти. Ты тут абориген, знаешь, что, где и почем. Ты накнокай что-нибудь путевое, может, «тупик» какой, может, кассу какую на отшибе, может, фраера какого «пухлого» «прихватим».

— Я, Дим Димыч, давно один ювелирный магазин пасу. К «сливкам» (золотым вещам) у меня давно слабость. И кент у меня один есть, «шнифер» («медвежатник») классный, он тоже недавно «с кичи откинулся». И ты, Дим Димыч, вовремя подвалился к нам.

— Вот это, Хари, уже путевый мы с тобой базар держим. А пока суть да дело, ты своих дармоедов «шировых» на дело отправь. Не лапу же нам завтра сосать. У меня уже голяк в «чердаке». Пусть шелупень поработает, хватит им на нашей шее сидеть. Пусть хоть «торчков бомбят», если на что дельное не способны. Вон сколько по городу иностранцев шастает с «чердаками», набитыми валютой, пьют, гуляют в кабаках, баб наших трахают. Совсем совесть потеряли. Надо напомнить им, чтобы не забывали, где находятся, — немного распалившись, сказал я. — И вот еще что, Хари, «одеяло» мне надо сделать. Под своими «оправилами» я «затяпаться»

могу.

— Дим Димыч, я поговорю с парнями. И «одеяло» тебе сделаю, у меня один маклер кент, — сказал Хари и ушел в большую комнату.

За музыкой я не слышал разговора Хари с парнями, но минут через двадцать Хари вернулся.

— Все, Дим Димыч, завтра пойдут на дело. Только просили меня, чтобы я взял для них у подполковника Кудасова автомат.

— Да они что, фуцаны, ох…ли, на такие дела с автоматом ходить? Может, им еще танк дать и пару «боингов» для прикрытия? — рассмеялся я. — На такие дела «потеху» (нож) и «припас» (кастет) иметь и то много. «Спалятся», и «цугундер» им по самый гроб обеспечен.

— Вот и я им то же самое сказал, — ответил Хари.

— Ладно, Хари. У меня там в сумке «мекердыч» (кинжал). Возьми и дай им, но скажи, чтобы в дело не пускали и работали без «мокроты». Ну, попугать фраеров разве что.

Три «прихвата» (грабежа) прошли у парней удачно. Они по вечерам тормозили пьяных иностранных моряков торгового флота и «сдирали с тех шерсть». Появились бабки, и Харин «Шанхай» (притон) снова погрузился в кайф. Но мое волчье чутье улавливало запах надвигающейся беды. На всякий случай в маленькой комнате около стены под плинтусом я оторвал доску и «затарил» (спрятал) под нее автомат. «Несчастье» тоже старался при себе не держать, а спрятал его в поддувало печки и присыпал золой. И близко под рукой, если понадобится, и относительно надежно.

И вот, на четвертом гоп-стопе (грабеж) шакалье «спалилось». В этот вечер на хате были Хари, я, Юрка — высокий парень и три телки. Сначала в большой комнате у нас было бухалово, потом я с Лилькой свалил в свою комнату на порево. Вот тут-то менты и нагрянули на логово. Видно, кто-то из ребят раскололся. Взяли меня, что называется, тепленьким и голеньким прямо из постели. Документы, кто, откуда? Назвался Орловым Дмитрием Ивановичем из Ленинграда, в Таллине проездом, сам — инженер по технике безопасности, а документы потерял. Я говорил, а сам чувствовал несостоятельность своей версии. Обилие наколок на моем теле было красноречивее любых документов. Менты заставили меня одеться, прошмонали, надели «браслеты» и отвели в «синеглазку». Привезли в «третью хату» (милицию) и кинули в отстойник до выяснения, успев сфотографировать при этом. Хорошо еще, оружия при мне не оказалось, весь арсенал остался у Хари на хате «заныкан».

На другой день меня из КПЗ «дернули» в кабинет к дежурному капитану.

— А, гражданин Орлов? — сказал капитан. — Прошу садиться.

Я сел на стул напротив капитана. Тот внимательно посмотрел на меня, потом на разложенные перед ним фотографии, сказал:

— Вот уж удивительное совпадение. Вы Орлов, а тут у меня телефонограмма и фотография по фототелеграфу с неделю назад поступила, разыскивают какого-то Пономарева, причем гриф стоит «ООР» (особо опасный рецидивист). Никак не пойму: будто два разных человека, а похожи, как братья-близнецы. Может, вы мне объясните, как так может быть?

Когда капитан произнес мою фамилию, у меня даже сердце сжалось от предсмертной тоски. Если еще минуту назад во мне теплилась какая-то призрачная надежда, то сейчас я понял: все — амба, западня захлопнулась. Тут уж «на куклима» (под чужой фамилией) не прокатишь и «лепить горбатого» бесполезно. Тут «подливу не погоняешь», не на тех нарвался. Это тебе не дуркоты Хари, для которых я проканал внуком начальника деникинской контрразведки полковника Кудасова. При таком раскладе карт можно вообще игру не начинать. Однако суки оперативно работают.