Записки русского интеллигента
Шрифт:
Пётр Николаевич скончался в своей квартире в Мёртвом переулке, в том самом доме, в котором им была организована лаборатория после его ухода в 1911 году из университета. Я приехал накануне похорон. В квартире, где стоял гроб с телом Петра Николаевича, я встретил множество его учеников и других физиков. Я заказал венок от себя лично, попросив сделать на ленте надпись «Любимому учителю».
Всем распоряжался П. П. Лазарев, который в последнее время был ближе всех к Петру Николаевичу, отчасти потому, что Лазарев по образованию был врачом, к тому же и жил он долгое время и в университете, и в Мёртвом переулке с Лебедевым.
Отпевание происходило в домовой церкви князей Голицыных, в переулке за Музеем изящных искусств (тогда он назывался Музеем Александра Третьего) {410} . Мы, ученики Петра Николаевича, плакали о нём как о самом близком человеке. Большая группа студентов, старших учеников Лебедева и профессоров провожала его на кладбище Алексеевского монастыря {411} . На могиле произносилось множество речей, но мне не хотелось тогда афишировать свои личные отношения с Петром Николаевичем, поэтому я держался в стороне. Впоследствии на заседаниях, посвящённых памяти П. Н. Лебедева, я неоднократно делился своими воспоминаниями об этом замечательном человеке, учёном и наставнике {412} . Позже я написал для юбилейного университетского сборника биографию П. Н. Лебедева {413} .
410
Музей изящных искусств в Москве (ныне Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) – второе по значению (после Эрмитажа) в России собрание памятников древневосточного, древнеегипетского, античного и западноевропейского искусства. Основан в 1912 году по инициативе известного русского учёного, специалиста в области античной истории, этнографии и искусства Ивана Владимировича Цветаева (1847–1913).
411
Алексеевский женский монастырь – основан во 2-й половине XIV века митрополитом Алексеем – инициатором строительства белокаменных стен Кремля. Находился первоначально на месте Зачатьевского монастыря, а с начала XVI века – на возвышенности при впадении в Москву-реку ручья Черторый. В 1838 году, в связи со строительством на этом месте храма Христа Спасителя, Алексеевский монастырь был переведён в Красное Село (Верхняя Красносельская улица, 17), а здания его, включая уникальный двухшатровый главный собор, были разрушены. Упразднён после Октябряской революции.
При ликвидации Алексеевского монастыря прах П. Н. Лебедева был перенесён на кладбище Новодевичьего монастыря (Лужнецкий проезд, 2).
412
Обращаясь 3 октября 1946 года к Е. В. Зёрновой со словами соболезнования по поводу кончины её мужа, А. К. Тимирязев, делясь собственными впечатлениями от последнего выступления учёного, прозвучавшего 24 апреля 1946 года на торжественном заседании Совета физического факультета МГУ, писал: «…особенно ярко вспоминается его проникновенная речь, посвящённая восьмидесятилетию со дня рождения Петра Николаевича Лебедева.[…] Эту речь нельзя забыть. Так говорить, как говорил он, может лишь тот, кто совмещает в себе и учёного и большого художника! Вспоминая эту речь, произнесённую бодрым, жизнерадостным и таким ещё молодым – несмотря на свои годы – голосом, просто не веришь, что мы его больше не увидим!» (Коллекция В. А. Соломонова).
Впоследствии стараниями сына Владимира Дмитриевича – члена-корреспондента АН СССР Д. В. Зёрнова – эта речь была подготовлена к печати и в 1959 году впервые опубликована на страницах академического научного издания (см.: Тр. ИИЕТ. Т. 28. Ист. физ. – мат. наук. М., 1959. C. 111–118). Снабжённая необходимыми комментариями, эта статья в полном обьёме воспроизведена также: ВИЕТ. 2004. № 4. С. 143–151.
413
См.: Зёрнов В. Д. Пётр Николаевич Лебедев. Очерк жизни и деятельности // Учён. зап. МГУ. Юбил. сер. Вып. LII. Физика. М., 1940. С. 125–150.
Мне также было очень приятно, что именно ко мне, хотя с Московским университетом во время его 185-летнего юбилея я никаких официальных связей не имел, обратились университетские физики с просьбой написать биографию Петра Николаевича. Мне было исключительно интересно писать о жизни и работах своего учителя. Его сестра Александра Николаевна предоставила мне письма, которые Лебедев посылал матери из-за границы, когда работал у Кундта. И очень жаль, что эта биография напечатана только в юбилейном сборнике, который имеет очень малое распространение.
По возвращении в Саратов я 9 марта прочёл назначенную ранее лекцию «Невидимые лучи». Актовый зал был переполнен слушателями. Были заняты не только все места, но публика стояла в боковых проходах плечом к плечу. Пришли ученики Саратовской католической семинарии, во главе их был преподаватель; он и ученики в сутанах занимали целый ряд стульев. Были и все мои товарищи профессора. Катёнушка тоже присутствовала и лекцию одобрила (она всегда была очень строга в оценке моих выступлений).
Все опыты хорошо удались. Я несколько раз упоминал имя Петра Николаевича. Когда же я раздал первому ряду штук пятнадцать эвакуированных стеклянных трубок и в затемнённом зале они засветились под действием переменного электрического поля высокого напряжения и большой частоты, то кто-то из публики громко сказал: «Да ведь это панихида по Лебедеву».
Маленькие, довольно безграмотно составленные заметки саратовских газет («Саратовский Листок» и «Саратовский Вестник») всё же отражают тот интерес, который возбуждали у саратовской публики наши выступления {414} .
Громадным успехом пользовались лекции университетских профессоров и на учительских курсах, которые в начале лета устраивались земством для учителей сельских школ. Это была преинтересная аудитория. Всё для слушателей казалось чудесным. Некоторые из глуши впервые видели губернский город и с удивлением смотрели на единственный в то время в Саратове четырёхэтажный дом Пташкиных на Константиновской улице {415} , на которой и мы жили в одноэтажном особняке. После последней лекции толпа слушателей с цветами провожала меня до дому. А на другой день я ещё получил от группы слушательниц букет белых роз в вазочке {416} .
414
Далее в тексте вклеены две газетные вырезки: «Лекция проф[ессора] Зёрнова о „невидимых лучах“ привлекла полный зал университета. Многочисленные учащиеся слушали лекцию стоя по обеим сторонам аудитории. Лекция изобиловала очень интересными опытами и экспозициями на экране.
Лектор подробно остановился на лучах электромагнитных, демонстрировал т[ак] н[азываемую] поющую вольтовую дугу, произвёл эффектный опыт проявления волн в трубках от проведённого через весь зал электрического тока. В высшей степени интересны были демонстрация катодных и анодных лучей, а также рентгеновских. Между прочим, на экране показан был снимок с желудка и кишок живого человека, наполненных висмутовой кашицей. Лекция несколько раз прерывалась аплодисментами» (Саратовский вестник. 1912. 11 марта); «Лекция проф[ессора] Зёрнова „Невидимые лучи“, прочитанная в пятницу 9 марта в актовом университетском зале, привлекла более 400 человек слушателей. Зал был переполнен. Среди публики было много учащихся местных учебных заведений. Лектор начал с изложения теории излучения света, затем перешёл к явлению спектра, к анодным и катодным лучам радия и закончил лекцию объяснением свойств рентгеновских лучей. Лекция сопровождалась многочисленными интересными демонстрациями» (Саратовский листок. 1912. 11 марта).
415
Речь идёт о доходных домах (ул. Советская, 3), принадлежавших кандидату прав, помощнику присяжного поверенного и инспектору Саратовского строительного общества Льву Исаковичу Пташкину, выстроенных в стиле модерн по проекту саратовского архитектора Петра Митрофановича Зыбина (1857–1918). «Ансамбль создавался по петербургскому типу, как система проходных дворов, квартиры состоятельных людей имели ванны, паровое отопление, телефон, электричество, канализацию, здесь впервые в Саратове был установлен электрический лифт» (ЭСК. Саратов, 2002. С. 442). В сентябре 1911 года в одном из этих домов случился обвал балочного перекрытия. «Главной причиной катастрофы, – отмечалось в прессе, – было то обстоятельство, что по забывчивости архитектора под верхние части средней стены третьего этажа была положена, вместо 2 железных балок, только одна балка» (Саратовский листок. 1911. 25 сентября).
416
Далее в тексте вклеена
Проф[ессор] Зёрнов показал несколько очень интересных опытов.
Закончив чтение лекции, проф[ессор] Зёрнов обратился к аудитории с небольшой речью, в которой, между прочим, указал на огромное значение педагогической деятельности и на те заслуги, какие выпадают на долю лиц, посвятивших себя трудному и великому делу воспитания будущих граждан.
По окончании лекции ответственный распорядитель курсов А. П. Карпов обратился к проф[ессору] Зёрнову с речью, в которой выразил ему от лица всей аудитории глубокую благодарность за понесённые труды и высказал надежду, что и в будущем году он не откажет в чтении лекций. Затем учитель Камышинского уезда Карпов выразил проф[ессору] Зёрнову глубокую благодарность от лица учащихся губернии за понесённый «тяжёлый, но полезный труд».
Небольшое приветствие произнесла учительница Сарат[овского] уезда Е. Д. Земскова, поднесшая проф[ессору] Зёрнову букет цветов.
Заключительное слово проф[ессора] Зёрнова покрыто было дружными аплодисментами всей аудитории» (Саратовский вестник. 1912. 15 июня).
Последний раз земские курсы были организованы в 1914 году. Я читал лекции уже в аудитории нового Физического института, куда мы перешли в конце 1913 года. Аудитория опять была полна восторженными слушателями, но воспоминание об этих курсах у меня было испорчено следующим происшествием.
Я рассказывал о восприятии цветностей и излагал теорию трёхцветного зрения Юнга – Гельмгольца и показывал в проекции серию цветных фотографий, которые были сделаны мной на пластинках по способу Люмьера, основанному как раз на теории Юнга – Гельмгольца. Слушатели были в восторге, и это выразилось в том, что после лекции группа слушателей кинулась к лекционному столу, чтобы ещё раз посмотреть фотографии, и, вырывая друг у друга целую стопу пластинок, бухнула их на пол, и пластинки вдребезги разбились. Другая партия фотографий пропала у меня уже в Москве. Кто-то взял их и не вернул. Осталось только несколько штук.
Так как мои публичные лекции и выступления пользовались успехом и нравились моим товарищам, и в особенности В. И. Разумовскому, то я получил поручение от Совета произнести учёную речь на торжественном акте университета 6 декабря 1912 года. Я выбрал тему, модную в то время, – «Строение атома» {417} .
Планетарная модель атома Резерфорда тогда только ещё родилась; я составил неплохой доклад по свежим материалам, конечно, в чисто физико-материалистическом стиле, и закончил его такой фразой: «Может быть, нам удастся в близком будущем освободить от материальной – ньютонианской массы и положительный электрон (по-современному – ядро), и тогда мы скажем, что окружающий нас Мир соткан из одной тончайшей материи, имя которой – электричество» {418} .
417
Название речи приведено неточно; надо: «Строение материи».
418
Цит. по: Зёрнов В. Д. Строение материи. Речь, произнесённая на торжественном акте Императорского Николаевского университета 6-го декабря 1912 г. Саратов, 1912. С. 17.
Я и до сих пор склонен думать, что можно построить достаточно стройную теорию миротворчества на основе воззрения, что «электрическое поле является основной категорией материи». Я даже по настоянию одного философа, Николайцева, который руководил кружком по изучению диалектического материализма уже в Москве, изобразил это в виде статьи, которая, впрочем, навсегда осталась в рукописи {419} .
Разумовский очень заботился о том, чтобы все формальности, полагавшиеся в старые времена, были точно соблюдены. Заседание происходило в Актовом зале бывшей Фельдшерской школы. В первом ряду сидели губернские власти во главе с архиереем преосвященным Алексием, который заменил Гермогена.
419
Упомянутая автором рукопись не обнаружена.
Сначала читался «Отчёт», с ним, кажется, выступал И. А. Чуевский. Потом – моя речь. По указанию Разумовского, я должен был прежде всего подойти под благословение преосвященного, затем взойти на кафедру, начать свою речь следующим образом: «Ваше преосвященство, ваши превосходительства, милостивые государыни и милостивые государи!». И только после этого я мог приступить к изложению темы. Я всё в точности выполнил. Но, несмотря на моё столь «благонравное» поведение, преосвященный жестоко меня раскритиковал в черносотенной газете «Волга» {420} за моё материалистическое мировоззрение. Его статья до сих пор хранится в моих реликвиях. Кстати, она не раз уже и в Москве оказывала мне добрую службу, подтверждая мои материалистические взгляды в то время, когда современные руководители упрекали меня в пристрастии к идеализму {421} .
420
Речь идёт о статье-рецензии «Атомы жизни: (По поводу актовой речи профессора В. Д. Зёрнова «Строение материи»)», напечатанной в декабре 1912 года в издававшейся на субсидии Саратовского губернского земства газете «Волга». Статья подписана псевдонимом: «-й».
421
Особенно остро этот вопрос был поставлен в 1931 году во время так называемого «смотра кафедры физики МИИТ», закончившимся «отчётными выступлениями бригады и кафедры физики перед широким собранием представителей общественных организаций МИИТ». По мнению проверявших, главная задача учёных-физиков, стоящих на стороне пролетариата: «Выявить, обнаружить, показать на конкретном богатом материале науки в её истинном научном содержании – материалистическую диалектику; решительно, на деле бороться за очищение физики от всех реакционных, идеалистических, метафизических, механических и поповских вериг, тянущих физику (науку) назад, принижающих её научное значение, сковывающих её дальнейший рост и развитие.
Задача сводится к тому, чтобы овладеть материалистической диалектикой и применить её как могучее научное оружие в деле борьбы пролетариата, в деле разрушения старого, преступного, эксплуататорского мира, в деле построения нового коммунистического общества.
[…] В этом отношении, – подчёркивалось в представленном отчёте, – проф[ессор] Зёрнов со стороны партийных и профсоюзных организаций МИИТ встретит чуткое внимание и самую дружную товарищескую поддержку» (Дзержинец. [1931]. 5 июня).
Озеро Эльтон
К весне 1912 года относится поездка на озеро Елтон (официально – Эльтон, но местные жители и саратовцы говорят – Елтон). Это своеобразное озеро окружено кольцом минеральных грязей, которые издавна среди кочевников заволжской полупустыни славились лечебными свойствами. Больные ревматизмом выкапывали в грязи углубление и лежали в этой грязевой ванне, получая облегчение от своих страданий.
Управление Рязано-Уральской железной дороги устроило для своих работников на берегу Елтона очень скромную грязелечебницу, а чтобы обосновать расходы на неё, просило представителей университета обследовать лечебные грязи и высказать свои заключения. Были приглашены почти все профессора университета – и хирурги, и гинекологи (Спасокукоцкий и Какушкин), и терапевты, из естественников – ботаник А. Я. Гордягин, химик Р. Ф. Холлман и я. Меня просили посмотреть, не радиоактивна ли эта грязь, что довольно часто наблюдается в лечебных грязях {422} .
422
О поездке на озеро Эльтон сообщалось и в письмах В. Д. Зёрнова жене от 7 и 9 июня 1912 года (см. Изв. вузов «ПНД». Саратов, 1999. Т. 7. № 6. С. 131–132).)