Записки школьницы
Шрифт:
Ничего врач не говорил мне, но ведь надо же как-то спасать Марго.
— Да я и сама не пойду! Хватит! Находилась! — сказала решительно Марго.
1 января 1960 года
Новый год!
Мы встречали его в школе и дома. Два раза. Два Новых года! А у меня сегодня три встречи с Новым годом.
Вот сейчас хочу его встретить сама. Одна. Со своими мыслями, переживаниями. А их так много накопилось перед Новым годом, что нужно разобраться в них как следует.
Новый год! Новая жизнь!
Ведь с каждого года надо
Между прочим, Вовка сказал мне как-то:
— А метко же прозвали тебя Антилопой! Ты действительно не живёшь, а скачешь по жизни. С закрытыми глазами. Как антилопы!
В прошлом году я бы обиделась на Вовку, а вот теперь ничего обидного не нашла в его словах. Я только сказала:
— Антилопы не закрывают глаза, когда бегут.
И больше ничего не сказала. Да и что я могла сказать? Я и сама замечаю за собою, что сначала что-нибудь сделаю, а потом уже начинаю думать.
Недавно Люся-Патефон попала в «Спутник». Её протащили в стихах за трескотню на уроках.
Ничего особенного в стихах не было, а Люся расплакалась. Но что обидного в этих забавных строчках:
Вот ударил звонок. ТоропливоВдруг вскочила, куда-то бежит!В коридоре твой голос визгливыйРасплескался на все этажи.Перестань! Отдохни хоть немножко!Дай другим от тебя отдохнуть.Ты визжишь, словно драная кошка,Надрывая и нервы и грудь!Люся прочитала и заревела. Ей показалось очень обидным сравнение с драной кошкой. Но это же ведь стихи. Просто Лийка и Пыжик (это они написали) не могли подобрать другой рифмы, ну и пришлось пустить в стихи кошку. А кроме того, Люся-Патефон действительно визжит, как драная кошка.
Как-то совсем незаметно я крепко подружилась с Вовкой, и теперь мы с ним довольно часто ругаемся. То есть, не ругаемся, а критикуем друг друга. Мне, например, совсем не нравится, что он остался в детдоме и не перешёл жить к отцу. Я была недавно в Озерках. Разговаривала с отцом Вовки. Сказала ему, что Вовка, наверное, сам не рад, что отказался переехать из детдома домой.
— Ладно, — сказал отец Вовки. — Мы с директором детдома уже договорились. Вовка переедет ко мне после окончания учебного года. Директор не советует переводить его из школы в школу в середине учебного года.
Этот разговор нужно хранить, конечно, в тайне от Вовки.
3 января
Каникулы! Весёлые зимние каникулы!
Сколько приятных подарков они принесли мне, и как чудесно проходят в этом году дни и часы зимнего отдыха!
Самый большой подарок — Марго. Она выздоравливает, и все ребята занимаются с ней по очереди. Чтобы не отстала она от класса и с нами вместе могла полететь в Москву.
За время болезни Марго изменилась до неузнаваемости. Она очень удачно похудела, стала тоненькая,
Болезнь, конечно, большое несчастье, но, болея, Марго освободилась, наконец, от многих глупостей. Перестала креститься, сняла крестик, а вчера призналась откровенно, что в бога верит уже чуть-чуть.
— Ну, а как с чертями стоит вопрос? — спросила я.
Марго вздохнула.
— Не знаю, — ответила она, помолчав немного. — Вообще-то, я в них не хотела бы верить, но не так это просто. Черти, по-моему, всё-таки есть. Так и смущают, так и соблазняют. Я, например, сколько раз давала слово не спорить с матерью о боге, а черти так и подталкивают мой язык, так и подталкивают. Каждый день теперь спорим и спорим. Ну хорошо ещё, что мама понимает, что это черти меня науськивают, а то бы нам нельзя было и жить вместе.
Ну, ничего, как-нибудь отучим Марго и от чертей, и от бога.
Мне очень нравится, что отношения Марго и Лийки тоже изменились, стали хорошими, товарищескими. Пыжик, Марго и Лийка объединились сейчас в Кукрыниксы. Они задумали классический труд о седьмом классе и каждый вечер собираются теперь у Пыжика, придумывают стихи, рисунки. Марго рисует, а Лийка и Пыжик пишут под рисунками стихи.
Что получится из классического труда — ещё неизвестно, но я довольна дружбой Кукрыниксов.
10 января
Десять дней собиралась записать, но так и не записала ни слова о неприятном происшествии, которое произошло со мною и Вовкой во время встречи Нового года на квартире у Вали.
И, сказать откровенно, не стала бы писать об этом и сейчас, но… разве я не дала себе слово записывать не только то, что мне нравится, но и то, что не понравится, возможно, никому из девочек.
Вот как это случилось.
Валя пригласила к себе на ёлку десять мальчиков и девочек из нашего класса. Кроме нас, была на ёлке её двоюродная сестра. Ужасная ломака и воображала. Она так была надушена, что Вовка шепнул мне:
— Она кого изображает? Парикмахерскую, что ли?
И вот эта ломака — Зина — всё время морщила губы, смотрела на всех свысока, принимала киносветские позы и раз пять ввернула в разговор, что ей уже четырнадцать лет и детские игры её мало интересуют. Но мы не обращали на неё внимания. Мы весело пели, танцевали, потом стали играть и показывать фокусы. Но, какую бы мы игру ни затеяли, Зина пожимала плечами и говорила, что это «ужасно глупая игра».
— Ну, давайте играть в умные игры! — предложила я.
Зина вскочила, захлопала в ладоши:
— Есть чудесная игра! Я научу вас! Только надо достать пустую бутылку.
— А можно флакон из-под одеколона? — спросила Валя.
— Безразлично! Неси флакон!
Валя принесла флакончик, и мы пошли в кабинет Ивана Герасимовича. Тут Зина велела всем сесть на пол и образовать круг. А когда все уселись, сказала:
— Игра очень простая, но интересная! Вот смотрите! Берёте флакончик в руки и запускаете его так, чтобы он вертелся. Он вертится, потом останавливается, и тут начинается самое интересное. На кого покажет горлышко, тот должен встать и поцеловать играющего. Понятно?