Записки солдата
Шрифт:
На эту вылазку не обратили бы внимания, если бы среди пленных в этом лагере не оказался зять Паттона. Паттон уверял меня, что он узнал об этом только через девять дней после того, как рейд закончился. Его мучил страх, что газетчики могут приписать ему личную заинтересованность в этом деле. В своем дневнике Джордж признался, что вся эта затея была глупой выдумкой. Он писал: "Я могу сказать, что в течение всей кампании в Европе я не знаю за собой ни одной ошибки, за исключением того, что послал боевую группу танковой дивизии в Хаммельбург". Боевая группа могла бы успешно выполнить свою задачу, однако этот рейд был дорогостоящим отвлечением сил 3-й
9-я армия стояла на Эльбе, 1-я - на Мульде, немецкая группировка, окруженная в Руре, таяла под ударами трех корпусов. Теперь меня занимал вопрос, как организовать наступление на юго-восток, выгнать противника из Баварии и очистить оккупационную зону США вплоть до австрийской границы. Из Баварии мы должны были спуститься вниз по Дунаю, дойти до Вены и отрезать противнику пути отступления к Редуту. Однако особое беспокойство внушала мне мысль о необходимости занять всю американскую оккупационную зону. Мы были обязаны вывести свои войска из русской зоны оккупации, но у нас не было гарантий, что Красная Армия добровольно уйдет из нашей зоны. Поэтому мы предпочитали не искушать судьбу и проверять, как русские выполняют соглашение, а своими силами очистить американскую зону от немецких войск, не прибегая к помощи Красной Армии.
Сначала я сказал было Ходжесу, что хочу завершить войну наступлением 1-й армии вниз по Дунаю. Однако перегруппировка сил повлекла бы за собой слишком дорогостоящее изменение линий снабжения, и в конце концов я решил наступление в Австрии поручить Паттону, усилив его 3-ю армию дивизиями 1-й армии, прибывающими из Рура. 16 апреля Деверс и Пэтч приехали к нам в Висбаден для того, чтобы разработать общий план наступления; 3-я и 7-я армии должны были двигаться на одной линии. Пэтча вовсе не радовала перспектива наступать вместе с Паттоном. Он боялся, что Паттон захватит себе слишком широкую полосу наступления за счет полосы 7-й армии. 7-я армия с боями форсировала Рейн и теперь наступала на Нюрнберг, в котором Гитлером был построен колоссальный стадион. Пэтч с боями завоевал себе право на свою полосу наступления, и поэтому вполне понятно, что он ни с кем не желал ее делить.
На следующий день, когда русские хлынули через Одер, начав свое последнее крупное наступление в эту войну, мы со своей стороны отдали приказ начать наступление на Дунай. 1-я и 9-я армии должны были занять оборону в центре нашего фронта, от чехословацкой границы до того пункта на Эльбе, где американская оккупационная зона граничила с английской. 7-я армия наступала в направлении на Мюнхен, а Паттон - вниз по Дунаю. Однако Красная Армия, захватив Вену, двигалась дальше на запад, стремясь дойти до Линца. Советское командование словно старалось не допустить нас в Австрии ни на шаг дальше, чем это было необходимо.
Почти две недели мы топтались на месте на Эльбе и Мульде, ожидая подхода русских. С каждым днем усиливалась нервозность наших командующих армиями. Они боялись столкновения с русскими, если последние стали бы наступать дальше на запад от Эльбы, стремясь занять всю свою зону оккупации. Мы не знали, какие приказы отдало советское командование своим войскам, но я дал указания командующим армиями удерживать передовые позиции до тех пор, пока мы не сможем начать организованный
– Давайте сделаем так, - сказал я Симпсону.
– Мы предпочли бы оставаться на наших теперешних позициях до тех пор, пока не примем меры к организованному отводу наших войск. Но если русские потребуют возможности продвинуться до границы их оккупационной зоны, мы не будем вступать с ними в пререкания. Сделайте все как можно лучше, и пусть они продвигаются.
Мы ожидали, что при встрече с русскими создастся довольно напряженная обстановка, и я не хотел рисковать столкновением, которое могло привести к войне.
Только 1 июля русские поставили меня в известность, что они хотят осуществить свое право на оккупацию всей своей территории за Эльбой. В три часа дня нас предупредили, что части Красной Армии выступят на следующее утро на рассвете{57}.
– Передайте этим парням, - инструктировал я своего офицера связи, - чтобы они сохраняли спокойствие. Нам потребуется не менее 24 часов для того, чтобы отвести свои войска.
Русские согласились подождать, но они следовали буквально по пятам за нашими отходящими войсками.
К 14 апреля англичане вышли к Эльбе на севере у Гамбурга, а французская армия генерала де Латтр-де-Тассиньи прорвалась через Дунай к швейцарской границе. Десятки тысяч немецких беженцев бросились к американским линиям на Эльбе, надеясь уйти от русских. Мы поворачивали их обратно. А в тыловых районах офицеры отдела военной администрации встали перед труднейшей задачей: куда девать более миллиона перемещенных лиц, которые бесцельно бродили по дорогам? Вначале мы попытались собрать жителей Прибалтики и поляков в восточных районах, которые должны были быть оккупированы Советами и откуда органы Красной Армии могли без особых затруднений их репатриировать. Но, к нашему удивлению, мы увидели, что перемещенные лица боятся русских еще больше, чем нацистов, и продолжали бежать на запад.
Количество военнопленных возрастало с такой быстротой, что мы уже не успевали их считать. Только в одном лагере было собрано 160 тыс. человек. Снабжение продовольствием военнопленных и перемещенных лиц ложилось тяжелым бременем на наши и без того перегруженные службы тыла. Поэтому командующим армиями были даны указания не принимать пленных, бегущих на запад, спасаясь от русских{58}. Когда несколько дней спустя 11-я танковая дивизия в Чехословакии сообщила нам, что желает сдаться американцам, мы разрешили этой дивизии прийти и сложить оружие, но при условии, что она "возьмет с собой свои кухни и сама позаботится о своих людях".
Шел уже двенадцатый день нашего бдения на Эльбе, а мы все еще не имели никаких признаков, предвещающих появление этих загадочных русских. Нам сообщали, что Жуков ворвался в Берлин, а Гитлер забаррикадировался вблизи имперской канцелярии. Нам сообщали также, что Конев форсировал Одер и наступает к Эльбе. Однако все эти сообщения были отрывочными и неофициальными. Даже теперь мы все еще не установили непосредственный контакт с красными. И хотя на всех диапазонах наших танковых раций только и можно было слышать голоса советских радистов и воздушная разведка отмечала советские обозы на дорогах, на наших передовых позициях еще ни одна душа не видела живого русского солдата.