Записки солдата
Шрифт:
Сначала командующим 21-й группой армий Эйзенхауэр решил назначить своего хорошего друга и соратника по Тунису генерала Александера. Александер вместе с Эйзенхауэром участвовал в боевых действиях в Тунисе, Сицилии и Италии, где он командовал группой армий, в которую входили армии Кларка и Монтгомери.
Дружба между Эйзенхауэром и Александером зародилась в феврале 1943 г., когда Александер оставил свой пост командующего английскими войсками на Среднем Востоке и прибыл к Эйзенхауэру в Алжир, где он последние четыре месяца кампании в Тунисе командовал 18-й группой армий. Здесь он проявил большое тактическое мастерство, сделавшее его позднее одним из наиболее выдающихся генералов в Европе. Он не давал развиваться националистическим тенденциям и ревнивой подозрительности среди подчиненных ему союзных офицеров. К осени 1943 г., когда в его активе числились Тунис, Сицилия, а затем
По натуре сдержанный скромный я пунктуальный солдат, Александер не особенно обижался на то, что почести по завершении кампании доставались не ему, а подчиненным командирам. Поэтому вскоре фигура Бернарда Монтгомери в берете заслонила Александера. Однако если Монтгомери появился на сцене как символ возрождения Англии в войне, то союзники, знавшие обоих генералов, значительно выше ценили Александера как полководца.
Хотя я в то время не догадывался об этом, англичане отвергли просьбу Эйзенхауэра о назначении Александера и предложили оставить его в Италии, чтобы активизировать военные действия на полуострове. Отказ англичан заставил Эйзенхауэра остановиться на кандидатуре Монтгомери.
Мое знакомство с Монтгомери к этому времени ограничивалось двумя короткими встречами. Первый раз мы встретились в Тунисе, когда он приехал принимать парад наших войск в ознаменование победы, и второй раз в Сицилии, когда он устроил завтрак в честь завершения кампании на этом острове. Поэтому мне пока было трудно судить о нем как о полководце. Уже по одной этой причине я предпочел бы иметь на посту командующего 21-й группой армий не Монтгомери, а Александера. Так как я знал Монтгомери только по легендам, которые рассказывали о нем, то был убежден, что с Александером я работал бы более спокойно и слаженно.
Однако у меня не возникало особых затруднений во взаимоотношениях с Монтгомери в Европе. Хотя мы часто не соглашались по поводу планов и тактики, наши деловые взаимоотношения никогда не были натянутыми, а при личных контактах мы не тяготились друг другом. Возможно, моя оценка достижений Монтгомери менее восторженна, чем оценка британского народа, однако я никогда не буду умалять полководческого искусства Монтгомери и его выдающейся роли в войне.
Несравненный талант Монти по организации "классического" сражения, то есть тщательно подготовленного наступления, сделал его неоценимым при вторжении во Францию. Форсирование Ла-Манша должно было проводиться строго по плану, случайности и импровизация в управлении войсками исключались. Пока войска не закрепились на плацдарме, мы все свои надежды возлагали на План.
Лишь через семь недель после высадки, когда мы начали наступление с захваченного плацдарма, сложившаяся благоприятная обстановка потребовала от нас умения быстро развить успех, что явилось испытанием способности нашего командования обеспечить непрерывное управление войсками. В быстро меняющейся обстановке, которая была характерна до самого конца войны, слава Монтгомери несколько померкла не из-за его нерешительности, как утверждают некоторые критики, а из-за его явного нежелания использовать до конца те преимущества, которые создавались в результате наших успехов на фронте. Монти настаивал на том, чтобы войска наступали по всему фронту "равномерно", даже если бы для этого пришлось замедлить темп наступления. Наоборот, американцы предпочитали стремительно продвигаться вперед, не сдерживая инициативы войск в преследовании, чтобы не дать противнику возможности закрепиться на промежуточных рубежах, стабилизовать линию фронта. Ибо стабилизация линии фронта означала бы, что нужно снова взламывать оборону противника, а это могло привести к излишним потерям и замедлению темпов наступления.
В психологическом отношении назначение Монтгомери командующим английскими войсками вторжения через Ла-Манш подействовало на всех нас ободряюще. Худощавая, костлявая физиономия аскета над высоким воротником свитера невоенного образца менее чем за год стала
Нигде тонкая, прямая фигура Монтгомери в мешковатой и неглаженой куртке не внушала такого доверия, как среди английских солдат. Даже Эйзенхауэр при всей его простоте обращения никогда не мог вызвать такого восторга среди американских солдат, с каким английские солдаты приветствовали Монти. Среди этих людей легенда о Монтгомери стала непререкаемой истиной.
Монтгомери назначил начальником штаба 21-й группы армий веселого гугенота генерал-майора из 8-й армии Фрэнсиса де Гингана. Подобно Беделлу Смиту, де Гинган был прекрасным штабистом, отличался скромностью и преданностью своему делу. Однако де Гинган в значительно большей степени, чем Беделл Смит, дополнял качества своего начальника. В лице Фредди, как с любовью прозвали американцы де Гингана, мы нашли хорошего посредника и миротворца. Когда высокомерие Монтгомери начинало раздражать американский штаб, на сцене появлялся милый и бодрый друг Фредди, улаживавший разногласия. Де Гинган, способный кадровый солдат, был начальником штаба Монтгомери со времен Эль-Аламейна. Он был опытным и симпатичным администратором, своевременно реагирующим и не теряющим самообладания духа перед трудностями, возникающими в ходе войны. Хотя популярность Фредди среди американских офицеров частично объяснялась его способностью налаживать хорошие отношения между американцами и англичанами, он был неизменно предан и верен своему начальнику. Де Гинган завоевал нашу любовь не потому, что льстил нам, а потому, что помогал разрешать наши противоречия с присущей ему справедливостью и благоразумием.
Одновременно Монтгомери взял к себе генерал-лейтенанта Майлса Демпси, которого высоко ценил как командира корпуса в 8-й армии. Демпси был назначен командующим 2-й британской армией, высаживавшейся во Франции совместно с 1-й американской армией.
В Демпси Монтгомери нашел способного и опытного командира, который, будучи вполне компетентным для командования армией, в то же время не возражал против привычки Монти узурпировать иногда власть своих командующих армиями. Монтгомери настолько ревниво следил за выполнением своих тщательно разработанных планов, что часто довольно грубо вмешивался в управление войсками, чего никогда не потерпели бы в американской армии. Однако Монтгомери и Демпси настолько привыкли друг к другу, что это вмешательство не вызывало возражений со строны Демпси. Последний умел подавить в себе чувство обиды или возмущения. Если бы Монтгомери также вмешивался в функции подчиненных ему американских офицеров, мы бы резко протестовали, ибо мы никогда бы не отказались от традиционной самостоятельности в ведении операций, которая предоставлена нам директивами высшего командования. Монти признавал существование этого различия и поэтому никогда не проявлял придирчивости к проводимым нами операциям.
Перед отъездом со средиземноморского театра военных действий в Англию для руководства планированием вторжения через Ла-Манш Эйзенхауэр просмотрел списки старших американских командиров, чтобы подыскать заместителя своему преемнику на этом театре английскому генералу Майтленду Вильсону. Заместителю Вильсона пришлось бы заниматься главным образом административными вопросами, так как на него была возложена ответственность за материальное обеспечение 5-й армии Кларка. Таким образом, если для этой должности не требовался опытный боевой генерал, тем не менее нужен был человек, способный разрешать сложные административные вопросы. Больше всех других на эту должность подошел бы Деверс. По прибытии Эйзенхауэра в Англию Деверс автоматически освобождал пост командующего на европейском театре военных действий. Став верховным командующим союзными войсками, генерал Эйзенхауэр в то же время являлся бы командующим американскими войсками на европейском театре.
23 декабря 1943 г. Эйзенхауэр сообщил по радио генералу Маршаллу из штаба на Средиземном море, что он рекомендует назначить меня командующим наземными войсками при вторжении через Ла-Манш, а Деверса направить на юг в качестве заместителя Джамбо Вильсона. Эйзенхауэр наметил меня для занятия поста командующего американской группой армий, очевидно, потому, что учитывал мой боевой опыт, так необходимый при планировании крупной десантной операции. Эта рекомендация означала, что я должен был командовать 1-й американской группой армий не только в период планирования операции, но и после высадки ее на побережье Франции.