Записки везучего попаданца
Шрифт:
– Васёёёёёёёёёк привет, ты жив, я думал тебя, тогда убили немцы?
– Товарищ старший лейтенант, меня ранили, и немцы тоже подумали, что я мертвяк, там и оставили. Потом, когда я пришел в себя, на меня наткнулись ребята такие же окруженцы как я, два дня пробирались на восток с ними, а потом ночью нас спящих взяли немцы. Ну и в лагерь.
– Легостаев, это наш человек, считай он прошел проверку, все отпусти его со мной.
– Так точно, товарищ комиссар дивизии, боец Тыгнырядно, вы свободны, охрана следующего.
Поболтали с Тыгнырядно, и отвел я его в Онищуку, когда я Петрухе рассказал,
Сижу в столовке, рядом садится начтыл:
– Как ты милый?
– Заткнись, когда я ем, я глух и нем.
– А почему так грубо?
– А уж как заслужила.
– Что, милый, а что я сделала?
– Да практически ничего, просто тупо унизила перед своими тыловиками и все, ничего страшного.
– Фарходик да когда, ты что милый.
– Давай сначала спокойно поедим, потом продолжим, не хочу умереть, подавившись, понятно!
– Хорошо как скажешь.
– Приятного аппетита, товарищ начтыл.
Поел и пошел к себе, А если Машундре нужно, то пусть меня ищет, не я первый начал. Тем более перед своими сотрудниками (или сослуживцами) меня унизила, плевать на звание, плевать на должность, она унизила во мне человека, мужчину.
И заснул блин, лежал, думал, ждал эту женщину, и заснул.
Просыпаюсь от поцелуя, так значит, ща прощение будет просить, ну я готов.
– Милый в чем дело, почему ты такой бука. Ну, ошиблась, ну сказала не то слово, я была просто занята, пойми.
– Товарищ начтыл, это не оправдание, я никогда даже будучи занят, не сказал бы тебе "заткнись", даже если это дело жизни и смерти. Даже наедине, а тем более перед людьми, поэтому иди к себе в склад, и ты вольна делать все, что хочешь. Надеюсь, мы останемся хотя бы друзьями. Все теперь иди, я хочу спать, ты сделала свой выбор там, в складе.
Машка гордо развернулась, фыркнула, и пошевеливая попкой рванула с места в карьер, строя из себя обиженную. Все теперь точно спать. 10 июня закончилось, правда не так сладко как хотелось, но уж как есть.
11 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости и дальше)
– Эй, воин, вставай, – слышу я сквозь сон
Открываю глаза, поворачиваюсь, в шалаше сидят четыре человека: Александр сын Филиппа II Македонский (АМ), Чингисхан, он же Темучжин (Ч), Эмир Тимур он же Тамерлан (ЭТ) и Наполеон Бонапарт (НБ).
АМ: Ну что воин, поговорим, раз ты избрал своей стезей – тропу воина.
– Ну, давайте, поговорим товарищи духи, – говорю я невпопад.
НБ: Аха мы духи, а ты сам тут в данной реальности кто, – говорит мне самый образованный из великих завоевателей, именем которого потом назовут торт.
– Вы господа-товарищи тоже, что ли попаданцы, – спрашиваю я у потрясателей вселенной.
Ч: Это неважно, – говорит,
– Вас? – спрашиваю я.
ЭТ: Нас, а не нас, то есть нас пятерых, нас и плюс тебя мингбаши (тысячник, примерно комполка)
– Если честно понятия не имею, кто вы, и кто я.
–АМ: И ты стратег (просто по древнегречески командир) и мы занимаемся воинским делом не по своей воле, мы все занимаемся воинским ремеслом, поневоле. Я например царский сын, жил бы себе да поживал, но отца отравили, нужен был царь-воитель и я им стал, да не по своей воле, просто больше некому было. Вон коллегу Чингисхана тоже с детства взяли в рабство, и очень сильно мучили, он сбежал из рабства, и освобождая таких же как сам, постепенно стал тем кем стал. Или Тимур, тоже жил себе поживал пока дружок Эмир Хусейн, не взбаламутил его, начали как грабители, кончил как владыка самого могущественного государства своего времени. Да и Наполеон, поневоле поступил в военное училище, больше некуда ему было, а потом когда якобинцы рубиловку всеобщую начали, пришлось все брать в свои руки. Ведь очередь могла дойти и до его головы, а так бац и стал целым императором.
– Ну, с вами-то понятно, вы все прославились на века, хоть и кровопийцы все, ну а я-то при чем?
НП: Как, при чем, тут у вас в Германии завоеватель появился, претендует ничтожество на наши лавры, да мы завоеватели, и как ты сказал кровопийцы мы, но по сравнению с этой мразью с именем Гитлер, мы как бенедиктинцы.
Ч: Как бодхисатвы.
ЭТ: Как дервиши.
АМ: Да Камбизы, Ксерксы, Дарии по сравнению с этим исчадием Аида, как нимфы безобидны.
– Я вас господа победители, понять не могу, в чем смысл визита, что вы от меня хотите, или что предлагаете?
Эмир Тимур встает во весь свой высокий рост и хромая ногой (за что и получил прозвище Железный Хромец) подходит ко мне, и глядя мне в глаза говорит:
– Мы тебе снимся, – и все великие завоеватели вместе начинают громко хохотать.
Открываю глаза, едрит мадрит, хетафе твою депортиву, точно сон.
Однако ж присниться такое, уже светло, встаю и иду оправиться, благо неватерклозетов понастроили. После оправки умываюсь, повесив канистру на сучок за ручку, подходит часовой, артиллерист из крепости:
– Что товарищ комиссар не спиться?
– Да Мантулин, чего-то не спится. Слышь, у тя закурить есть?
– Так точно, товарищ комиссар дивизии, трофейные, – и протягивает пачку сигарет, щелкает по пачке снизу, и две сигареты выскакивают на 2-3 сантиметра из пачки. Вытягиваю одну, отточенным через 70 лет движением закидываю ее в рот, Мантулин подносит спички и чиркает, спичка горит, распространяя запах серы и дыма. Затягиваюсь и сигарета сразу загораясь начинает отдавать свой ядовитый дым. Со второй затяжки голова начинает кружиться, сажусь, снимая с сучка на давешнюю канистру. И не спеша, окутываясь дымом как агрессивно проснувшийся брутальный вулкан, докуриваю сигарету, кайф. Потом пожелав Мантулину спокойного дежурства, иду в свой шалаш, и мгновенно засыпаю.