Записки военного контрразведчика
Шрифт:
Объем вещаний радиостанций «Голос друзей из Исламабада», «Свободный Кабул», «Свободный Афганистан», «Свободная Украина» достигал 60 часов в сутки.
Надеюсь, читатель убедился, какие мощные силы и средства были задействованы для разложения личного состава наших войск. Должен отметить, что эффективность всех этих мер была эфемерной. Тем не менее, отдельные их мероприятия следует взять на вооружение. Закономерен вопрос, а что мы предпринимали в ответ? К сожалению, почти ничего. Фокус внимания отделов наших соединений по спецпропаганде был направлен в другую сторону.
Второй
В Кабуле я был знаком и часто видел только одного постоянного журналиста — Михаила Лещинского, который был ограничен в своих действиях и правах. Ничего о так называемой афганской оппозиции, находившейся в Пакистане, о том, что она собой представляет, о вмешательствах внешних сил во внутренние дела ДРА, о подчиненных им бандформированиям на территории Афганистана, об их тактике, обращении с пленными советскими и афганскими военнослужащими и о многом другом не сообщалось. Не появлялись статьи и о наших солдатах и офицерах, не рассказывалось о выполнении ими своего военного и гражданского долга, о гуманитарной и экономической помощи мирному населению, оказываемой шурави. Наш народ не знал ничего этого. У нас «все секретно и ничто не тайна».
Все было отдано на откуп иностранным корреспондентам, находившимся в бандах мятежников. Именно они формировали мнение народов западных стран о «хороших моджахедах» и «плохих русских». Беда заключалась в том, что, вернувшись на родину, наши воины убедились в принятии на вооружение либеральными демократами и чиновниками всей этой черной западной пропаганды, ибо ничего другого о войне в Афганистане они не знали.
Правда, отдельные помпезные сценки передавались в Союз. Мне известна одна их них, потому что касалась меня лично. Както во дворце ТаджБек командование принимало делегацию руководящего состава ЦК НДПА и Правительства Афганистана. После их встречи, с соблюдением всех процедурных правил, все вошли в здание, а я чтото замешкался. Неожиданно поступило сообщение о том, что к штабу подъехал премьер-министр Султан Али Кешманд. Никого из должностных лиц рядом не оказалось. Мне пришлось снова построить почетный караул и принять другие необходимые меры по организации его встречи. Я не придал этому значения, но оказалось, что этот эпизод передавался по центральному телевидению, о чем я узнал по телефону.
А вот всем известный писатель Александр Проханов был в Афганистане, и не просто в качестве обыкновенного визитера, который, побеседовав с личным составом какой-либо части, тут же отправлялся обратно в Союз. Проханов занимался своей работой, находясь в составе рейдового батальона, непосредственно участвовавшего в ходе боевых действий.
О прибытии писателя в Шинданд особый отдел армии поставил в известность контрразведывательный орган дивизии, при этом были даны и соответствующие рекомендации.
Перед выходом части на боевую операцию, в которой, как обычно, принимал участие и оперативный работник капитан Владислав Михайлович Иванычев из Ленинграда, его начальник рассказал ему, что в составе рейдового батальона будет находиться писатель из Москвы — Александр Проханов. «Обеспечение его безопасности поручается вам». Иванычев возразил: «У меня есть свои обязанности. Не лучше ли будет, если его будет опекать любой другой офицер батальона?» — «Вот вы им и будете. Это довольно деликатное дело. А о том, что вы чекист, пока забудьте и предупредите об этом окружающих вас лиц. Зная, что рядом с ним обычный офицер полка, писателю будет спокойнее, ничто его не будет сковывать. Кроме того, создайте все условия свободного, но безопасного общения писателя с личным составом, постоянно находитесь рядом, особенно в боевой обстановке. И сделайте так, чтобы солдаты и офицеры
Личный состав отделения вместе с Прохановым и Иванычевым погрузился в БТР и в составе колонны двинулся в назначенное место. В ходе боестолкновения с мятежниками Проханов общался с солдатами и офицерами, не боясь неутихающей стрельбы со стороны противника. В процессе боя находился в яме (вместо окопа), по ходу сообщения перемещался от одного взвода к другому, стараясь соблюдать обычные в таких случаях меры безопасности, беседовал с солдатами во время пауз, когда стрельба ослабевала. В напряженные минуты боя внимательно наблюдал за их действиями и постоянно делал пометки в своем блокноте.
При смене огневой позиции БТР, в котором находились Проханов и Иванычев, попал в засаду, как это порой случалось в условиях войны. Находившиеся внутри машины открыли плотный огонь по бандитам. В какойто момент капитан Иванычев забеспокоился: а как же его подопечный? Наверное, лежит на полу, прикрыв голову руками? Оглянулся. Писатель сидел прямо, лицо сосредоточено, страха не испытывал и чтото опять писал в блокноте.
После благополучного выхода из боя Иванычев поинтересовался у Проханова, что тот писал. Писатель пояснил, что ему нужно было прочувствовать состояние солдат в такой сложной ситуации, увидеть воочию и запомнить их поведение, умение держать себя, выражение их лиц, чтобы затем правдиво описать. Вот тогда-то Иванычев, по его собственным словам, проникся к нему глубоким уважением, назвал про себя человеком с большой буквы, с которым можно смело идти в разведку. Этот эпизод, как и последующие контакты с Прохановым, пока тот находился в полку, глубоко запал, как отмечал Ивынычев, в его душу. Он до сих пор сохранил о писателе добрые воспоминания.
О РОЗЫСКНОЙ РАБОТЕ
Одной из функций военной контрразведки в Афганистане являлась розыскная работа. Объединяющим звеном, организатором и участником основных чекистских мероприятий было специальное подразделение особого отдела армии. Его успешная работа была возможной при едином централизованном руководстве войсками, что имело место в ДРА. Деятельность этого небольшого коллектива охватывала политические, социальные и гуманитарные аспекты.
Из числа нескольких задач данного подразделения наиболее важной являлся розыск и освобождение советских военнослужащих из плена независимо от причин, в силу которых они оказывались в плену у мятежников. Большое внимание уделялось поиску местонахождений пропавших без вести (в списке таких значилось 311 человек). В случае гибели некоторых из них принимались меры для установления достоверных данных об их смерти и местах захоронений. Люди в погонах знают, что значит быть без вести пропавшим. Особенно остро это ощущают их родные и близкие. Были получены сведения о нахождении пленных в Пакистане и Иране с указанием их фамилий. После возвращения наших войск из Афганистана 21 человек из числа без вести пропавших осел на постоянное жительство в США, Канаде, Франции, Германии и Швейцарии. Несколько солдат обзавелись семьями и остались жить в Афганистане.
До 1989 г. из бандформирований сотрудниками спецподразделения было выведено 88 советских военнослужащих. Восемь из них, как показала проверка, были завербованы иностранными спецслужбами и выведены по каналу обмена, чтобы затем убыть на территорию СССР для выполнения разведывательных заданий.
В отдельных случаях при помощи проверенных источников из числа местных жителей удавалось устанавливать контакты с некоторыми нашими пленными для решения оперативных задач, в том числе по их освобождению. Наряду с этим до них доводилось, что после вывода их из банд им не грозит уголовное преследование.