Записки военного советника в Египте

Мурзинцев Василий Куприянович

Часть первая

На Суэцком канале

Глава 1

Мистер Усэма и другие

10 июня 1970 года часов в 9 утра мы выехали из Каира на двух машинах в штаб 3-й полевой армии.

Впереди на «Волге» ехали генерал П. Просвиркин и начальник ПВО сухопутных войск бригадир Хельми с манерами и видом учителя. С ними находился переводчик, молодой парень с усиками под араба, но рыжеватого цвета мой тезка, «мистер Василий». Следом на ГАЗ-69 ехали подполковник

Геннадий Яворский и я. Часа через два без происшествий и остановок прибыли в штаб, где нас встретил полковник Адам Седлецкий и его шеф, бригадный генерал. Здесь уже были советники и командиры других частей.

С интересом я ждал мистера Усэму, будущего моего подшефного или, как здесь говорят, подсоветного.

Но вместо него приехал начальник штаба накиб [2] Рэфорд, молодой, но уже полный, скорее округлый человек со спокойными глазами, в которых замечалось не то любопытство, не то настороженность.

После длительного ожидания и обмена любезностями, атрибутом которых явился непременно крепко заваренный чай и прохладительные напитки («кока-кола», «сико»), и короткого совещания мы разъехались по местам.

2

Накиб — капитан

Впервые я увидел столь бесплодную землю. Справа и слева по шоссе от горизонта до горизонта ни деревца, ни зеленой травинки. Лишь кое-где, чаще почему-то у самой дороги, растут зелено-серые колючки, напоминающие наши степные перекати-поле.

Но это не та пустыня с песчаными барханами, что можно увидеть из окна вагона от Аральского моря до Ташкента.

Прежде всего бросается в глаза обилие гравия. Трудно даже определить песок ли с гравием или гравий с песком покрыли огромные пространства Аравийской пустыни.

Вся страна представляется карьером по добыче гравия. Пожалуй., слово «добыча» не соответствует нашему представлению. Просто гравий можно брать в любом месте, за исключением узкой долины Нила и его дельты.

Огромные площади, так и хочется сказать поля, ровно засыпаны гравием и утрамбованы ветрами, кучки и кучи, бог весть когда и кем насыпанные в беспорядке по обе стороны дороги, холмы и наконец настоящие горы строительного материала высотой 300–500 метров. И все это темно-желтого цвета, порой с коричневым оттенком.

Чем ближе к Суэцу, тем больше признаков войны: группы солдат бродят по пустыне, много военных грузовиков, чаще пустых, движется в обоих направлениях, в большинстве своем они советского производства.

Немало и легковых машин самых разных типов, собранных, кажется, со всего света.

В окопах. замаскированы машины, танки.

На отдельных участках шоссе работают катки. Укатывают свежий слой асфальта. Тут же нагромождены бочки с асфальтом, дымят печи.

Проезжаем контрольно-пропускной пункт. Контролеры пропускают нас беспрепятственно.

Рядом с КПП большое двухэтажное здание, мечеть,

магазин с прохладительными напитками (это запоминается прежде всего), заправочная станция. Вокруг строений несколько пальм. Живым забором растут запыленные кактусы, с мясистыми, как лепешки, листьями. Все это покрыто слоем желтой пыли.

После КПП машины набирают скорость, и снова черная лента асфальта и однообразие пустыни.

На 109-м километре подъезжаем ко второму КПП и поворачиваем налево. Проезжаем небольшой тоннель под железной дорогой Каир Суэц и сразу же вижу: машины в окопах, а за ними стволы пушек. Это одна из батарей полка. Метрах в трехстах от батареи находится Командный пункт полка.

Машина остановилась. Я вышел и увидел ступеньки, ведущие вниз, под маскировочную сеть. Под ней оказался небольшой дворик почти квадратной формы. Дворик ограничивался тремя отвесными стенками. Прямо передо мной темнел вход в убежище — мэльгу, справа узкая щель прохода на КП к соседней мэльге, слева — обитые жестью кабины. В одной душ, в другой — туалет. Над кабинами возвышался большой металлический бак с водой. Накиб Рэфад вежливо тронул меня за руку и молча показал на темневший вход.

Я также молча кивнул и, пригнувшись, вошел в мэльгу.

Под переносной электролампочкой, прикрепленной к потолку, сидел широкоплечий, плотный, среднего роста араб. При моем появлении он поднял голову и встал, через стол протянул руку, улыбаясь, сказал по-русски:

— Здравствуйте, я мистер Усэма.

Пожимая руку мистера Усэмы, я ответил заранее выученным арабским приветствием:

— Ас салям алейкум! Мир вам.

Подготовленный в штабе, тут же представился: «Мистер Василий», хотя и странно было так называться. Но моя длинная фамилия и русскому не сразу запоминается, не говоря о том, что ее довольно трудно произносить. Так я стал мистером Василием на два длинных года.

Указав мне на низкое, широкое кресло с ватным сидением и спинкой, мистер Усэма снова по-русски сказал: «Садитесь» и удобно устроился в своем кресле.

Продолжая приветливо улыбаться, мистер Усэма, разделяя каждое слово, спросил:

— Шай? Кофе? Кока-кола?

Я выбрал чай.

Мистер Усэма что-то крикнул, и скоро солдат на подносе принес чай, крепкий до горечи и сладкий до приторности. Обычно я пью чай довольно быстро, конечно, в зависимости от его температуры. Здесь же, подражая своим новым друзьям, пил маленькими глотками и после каждого глотка ставил стакан на стол.

— Как здоровье, мистер Василий? — почти без акцента спросил мистер Усэма.

— Хорошо, — ответил я, — спасибо.

— Карашо, — повторил он и спросил, — Как дела?

— Хорошо, — снова ответил я.

— Карашо. Мадам твой Каир? Как ей здоровье?

Эти фразы мистер Усэма произнес сильно растягивая и с некоторым затруднением. Видимо, запас русских слов иссякал.

Воспользовавшись паузой, я начал задавать ему эти же вопросы и в той же последовательности.

Мистер Усэма на каждый вопрос отвечал: