Записки военного советника в Китае
Шрифт:
Ляо Чжун-кай ответил: „Увеличив число охранников, в лучшем случае можно схватить убийцу, но нельзя остановить их замысел. Я посвятил свою жизнь народу и, говоря откровенно, не чувствую угрызений совести перед партией, страной и народом. Если же они решили уничтожить меня, меры предосторожности не помогут. Меня они не запугают — я ни на шаг не отступлю от дела революции”. Конечно, то, что он говорил, было правильно, однако я все же считала необходимым принять дополнительные меры. Охранник в штатском платье стал сопровождать Ляо Чжун-кая. Об этом было известно начальнику Управления
20 августа после завтрака мы с Ляо Чжун-каем отправились на очередное заседание ЦИК Гоминьдана. Выехав на машине к зданию Хуэйчжоуского общества (где тогда находился ЦИК Гоминьдана), мы встретили товарища Чэнь Цю-ляня и вместе поехали на заседание ЦИК. У входа в помещение я увидела жену нашего товарища и уговорилась с ней о встрече: „Через полчаса я зайду в женский отдел, мне нужно посоветоваться с вами по важному делу, прошу вас подождать меня”. Не успела я это произнести, как раздался звук выстрела. Я подумала, что кто-то развлекается хлопушками,
ho, обернувшись, увидела леЖайщх на земле Ляо ЧжуН-кая и Чэнь Цю-ляня. Охранник был ранен и тоже упал. Я стала звать на помощь и наклонилась к Ляо Чжуи-каю. Обычно у входа в помещение Хуэйчжоуского общества дежурит полицейский, однако на этот раз пост оказался пустым. Ляо Чжун-кай уже не мог ничего сказать. Склонившись над ним, я пыталась обнаружить рану. Над моей головой снова раздались выстрелы. После того как Ляо Чжун-кая подняли, на том месте, где он упал, осталась большая лужа крови. Кровь капля за каплей продолжала стекать с его одежды. Когда Ляо Чжун-кая привезли в больницу, было уже поздно. Видимо, еще по дороге он скончался».
Так закончила свой печальный рассказ Хэ Сян-нин.
В день покушения на пути следования Ляо Чжун-кая орудовало более 40 наемных убийц. Они были расставлены по всей улице и укрывались в переулках. Когда раздались выстрелы, они немедленно разбежались во все стороны. Только один участник покушения, раненный охранником в голову, был арестован. При обыске у него было найдено несколько бумажек. Одна из них — квитанция на заложенную в ломбарде одежду, другая, датированная несколькими днями позже, — чек на получение денег. В своих показаниях он сообщил: «Я получил несколько сот тысяч юаней за убийство „мэнжэня"» (на гуандунском наречии «мэнжэнь»— высокопоставленное лицо). Когда у него спросили: «Кто же имелся в виду под этим высокопоставленным лицом? Не Ван Цзнн-вэй?». Убийца ответил: «Нет, высокопоставленные лица —- Ляо Чжун-кай и Тань Пин-шань»,
Арестованный Линь Чжи-мянь, один из главных участников убийства Ляо Чжун-кая, рассказал: «В Гонконге был создан специальный фонд в размере 2 млн. юаней для убийства революционеров».
Впоследствии командующий 3-м корпусом генерал Чжу Пэй-дэ сообщил, что некоторые лица пытались подкупить за 150 тыс. юаней одного из подчиненных ему офицеров. За эти деньги он должен был подстрекать войска к измене и свержению революционного правительства. Офицер не решился пойти на это предательство и сообщил обо всем Чжу Пэй-дэ. Провокация провалилась, однако кто
Присутствовавшие на траурном митинге были охвачены глубокой скорбью и в то же время выражали суровую решимость бороться до конца. «Мы должны разгромить контрреволюционеров!», «Мы должны вести решительную борьбу с империалистами!» — такие призывы многократно раздавались над гробом революционера. В траурной процессии приняли участие рабочие, крестьяне, курсанты школы Вампу, студенты, представители самых различных слоев населения — всего более 200 тыс. человек. Для Гуанчжоу это была невиданная процессия.
ВТОРОЙ ВОСТОЧНЫЙ поход
ПЕРЕД ПОХОДОМ
Разгром мятежников помог создать единую революционную базу на юге страны. Но по-прежнему перед силами революции стоял вопрос о подготовке в провинции Гуандун плацдарма для завершения формирования Национально-революционной армии, опирающейся на массовое движение, и проведения Северного похода.
Новая армия создавалась в сложных условиях. Попытки объединить армию и полностью подчинить ее правительству прежде всего натолкнулись на сопротивление феодально-милитаристских элементов внутри самой зарождающейся Национально-революционной армии.
У офицеров 1-го и частично 2-го гуанчжоуских корпусов, да и у военного министра Сюй Чун-чжи существовало предубеждение против усиления единой, централизованной НРА.
Вопрос об изоляции правых элементов и о судьбе ненадежных войск недавних «попутчиков», которые дальше не желали идти в ногу с революцией, приобретал особую остроту.
После убийства Ляо Чжун-кая в правительстве заметно проявилась растерянность. На экстренном заседании Военного совета, состоявшемся сразу же 'после покушения, была избрана руководящая тройка в составе Ван Цзин-вэя, Сюй Чун-чжи и Чан Кай-ши. В заседаниях тройки приняли участие М. М. Бородин и вместо уехавшего в Советский Союз В. К. Блюхера одни из старших советников В. П. Рогачев.
Тройка долго заседала, но ничего не смогла решить. Связанный с правыми генерал Сюй Чун-чжи говорил: «Я вижу, что Ляо Хун-кай играет контрреволюционную роль, что он ненадежен; но он мой старый друг и трогать его нельзя».
В то же время Сюй Чжун-чжи стремился разделаться с поддерживающими правительство генералами Гуанчжоуской армии. В конце концов Сюн Чун-чжи, по крайней мере на словах, согласился с предложением решительно действовать против врагов революции. 25 августа он пригласил на банкет генерала Ляо Хун-кая и арестовал его.
В ночь с 25 на 26 августа части школы Вампу разоружили две бригады, пулеметную команду н штаб корпуса Ляо Хун-кая, расположенные в самом Гуанчжоу и в предместьях. Одновременно генералу Чан Кай-ши было приказано арестовать выявленных к тому времени участников убийства Ляо Чжун-кая — Вэй Пан-пнна и других, но они успели скрыться. Несмотря на это, быстро проведенная операция по разоружению ненадежных частей подняла авторитет Чан Кай-ши среди местных купцов. На следующее утро они открыли магазины.