Записки Замухрышки (сборник)
Шрифт:
Когда свидетели размолвки «нежной» пары немного опомнились, то поняли, что Наташу надо догонять. Девушка она нервная, утонченная, как бы чего не выкинула. Колька, пихаемый матерью в спину, бросился вслед.
Через час он вернулся один. Наташи нигде не было: ни в лесу, ни на станции, ни под горой, ни на горе. В реке утопиться было нельзя, самое глубокое место – по колено. Все решили, что она уехала в Москву жаловаться родителям. Телефона не было, надо было ждать, а чего – никто не знал. Все ругали Кольку.
Обсудив жизнь хозяев большого дома, мы сели около
Чай помог нам забыть о Наташкином горе и о самой Наташке. И вдруг та появляется из задней калитки и идет как ни в чем не бывало по тропке, ведущей через сад, то есть прямо мимо нас. Идет и напевает. Мы решили, что она сошла с ума, но ошиблись.
Наташа с ума не сошла. Просто, несясь с горы, она повстречала свою давнюю летнюю подругу, с которой год не виделась. Вот они и сели у речки в кустах поболтать. Наболтавшись, пошли друг друга провожать, и ходили туда-сюда садами и огородами, пока не расстались. Как говорится: «Пошла девушка топиться, да заговорилась». Подруга, видно, посоветовала, что делать дальше.
На следующее лето Наташка с ребенком жила уже в Москве без своего мужа и опять играла на рояле, а комнату в доме кому-то сдали.
КАША
Рассказ Носова «Мишкина каша» знают все с самого детства. Аналогичная история произошла как-то летом в деревне Клопово. Тетя Лиза уехала по делам в Москву, оставив нас с Ниной одних. Учились мы тогда в классе восьмом. Нина считала себя очень хозяйственной девицей. Слух об этом всячески поддерживался в нашей родне. Обо мне так никогда не говорили. Все руководство по созданию обеда Нина взяла на себя. У тетки Лизы были огромные запасы крупы, из которой была выбрана почему-то перловая. Сначала Нина помыла одну кружку крупы и поставила варить в большой кастрюле на керосинке. Потом нас взяло сомнение: хватит ли каши, чтобы наесться до отвала на целый день и не возвращаться больше к проблемам питания. Подумав, Нина добавила еще и еще.
Каша прибывала, как в рассказе. Мы с ней так и не справились, потому что она не варилась, а разбухала и все равно оставалась жесткой. Короче, кастрюлю с кашей мы задрапировали полотенцем, попили чаю и ушли гулять.
Приехавшая вечером тетка обнаружила, что мы извели напрасно ее запасы перловки, и отругала нас. Но на этом дело не кончилось. Все только еще начиналось.
Утром на завтрак мы ели доваренную теткой перловую кашу. На обед у нас был перловый суп и котлеты из перловки. На ужин была перловая каша с киселем. Тетка была экономной и разумной. На следующее утро нам опять пришлось есть молочную кашу из перловки, которая уже не лезла в горло.
Предусмотрительная тетка всё время наблюдала за процессом еды. По ее убеждению, мы должны были всё съесть сами. Прямо, живодерство какое-то!
Мы умудрялись по ложке выкидывать кашу под стол и закапывать ногой в землю; подкармливать кашей котенка, вертевшегося под ногами во время еды; кидать кашу в сад птицам. Но она, проклятая, не заканчивалась. Тетя Лиза кормила нас ею почти всю неделю. Нас спасали только кислые хозяйские яблоки, зревшие в саду и слегка разнообразившие наш рацион.
К концу недели я не выдержала и стала собираться домой в Москву. Я все-таки была у них в гостях и могла уехать в любое время, но не покидала свою двоюродную сестру только из солидарности. Своей вины в этом деле я не чувствовала. Чувствовала только, что скоро у меня будет заворот кишок.
Перловая каша, если ее правильно приготовить, наверно, не такая уж и противная, но я ее все равно не люблю.
ПРЕСТУПЛЕНИЯ БЕЗ НАКАЗАНИЯ
История с кашей позабылась. Я снова приехала погостить в Клопово. Тетка Лиза видя, что Нине со мной не будет скучно, решила оставить нас и поехать по своим делам в Москву.
Радости не было конца. Перед нами открывались перспективы отсутствия теткиного контроля на целые сутки. Мы уже представляли себе, как будем творчески проводить время, и вдруг Нине пришла в голову мысль, что и мы тоже можем совершенно спокойно отправиться на денек в Москву следующей после тетки электричкой, а вечером встретиться на вокзале, вернуться в деревню и весь вечер приятно провести на пяточке со своими друзьями.
Пяточек по тем временам представлял собой местную танцульку под пластинки вокруг столба с фонарем, который гасился, как только начинался новый танец. Свет зажигался для установки новой пластинки и смены кавалеров. В те годы мы танцевали под такие популярные мелодии, как «Маленький цветок» и «Шестнадцать тонн».
Не помню, что понесло Нину в Москву, я же ехала с мыслью о хотя бы мимолетной встрече со своей первой любовью.
В то время мы жили вдвоем с Ларисой, и мне нужно было до ее прихода с работы провернуть все свои дела и исчезнуть на дачу. Первое, что я совершила по приезде домой, квалифицировалось как форменное преступление. Я нашла в постельном белье хорошо накрахмаленную белую простынь и соорудила из нее нижнюю юбку. Край подола я обшила кружевами, припасенными моей родной сестрой для какого-то шитья.
Дальше шло еще большее преступление. Я достала из шкафа белое, в крупный синий горох крепдешиновое платье сестры. Она сшила его для торжественных случаев. Мы с сестрой примерно одинакового роста, но моя талия была тогда намного тоньше и выше. Пришлось подгонять платье по своей фигуре. Вместе с нижней юбкой все выглядело чудесно.
Завязав волосы в конский хвост и надев платье, я вышла во двор. Дело было к обеду. Я успела управиться с шитьем за пару часов. Времени было достаточно для того, чтобы продефилировать по улице, затем вокруг дома, потом пройтись до метро, как будто в магазин, и вернуться во двор.