Записки жены программиста

Экслер Алекс Борисович

– За молодых!

– Ура-а-а-а-а-а, – дружно заорал фидошный стол и все, наконец, выпили.

– Пап, – с упреком сказала я папе Боре, – что-то ты как-то первый тост очень странно произнес.

– Пардон, – сказал папа Боря, – я очень нервничаю. Никогда раньше дочку замуж не выдавал.

– Ну, Борис Натанович, – сказал Серега, – когда-нибудь надо начинать.

– Я тебе сейчас дам "начинать", – обозлилась я.

– Спокойно, детка, – величественно сказал Серега. – Не нервируй себя. Нам еще не только целоваться,

но и участвовать в мероприятии.

– В мероприятии – сколько угодно, – сказала я, – но целоваться прилюдно не буду. Не люблю.

– Будешь, – сказал Серега. – Это же не для нас. Это для народа.

И точно! Не успели собравшиеся выпить первую рюмку, как тетя Софа подняла свою змеиную физиономию и голосом, похожим на пароходную сирену, заявила:

– Что-то салат сегодня горький.

– О, боже, – вздохнула я.

– Ми же вас предупреждали, – с грузинским акцентом сказал Сергей.

– И хлеб сегодня горький! – продолжала эта идиотка.

– И лимон сегодня горький, – заорал на весь зал невесть откуда взявшийся Ванилла.

– И курс доллара сегодня низкий! – подхватил папулька.

– Короче говоря, – заорала тетя Софа, – горь-ко, горь-ко, горь-ко!

Разумеется, фидошный стол уговаривать было не надо. Они как услышали робкие призывы тети Софы, так заорали "Горько" с такой силой, что еду сдувало с тарелок.

– Ирка, надо целоваться, – решительно сказал Серега. – А то так и будут весь вечер орать. Только целуемся долго, чтобы им надоело и больше к нам не приставали.

– Ненавижу публичные поцелуи, – пробормотала я, однако с места поднялась, потому что было понятно, что деваться некуда. Мы с Серегой жадно прильнули к губам друг друга, а гости развеселились, захлопали, и фидошный стол начал дружно считать:

– Ноль, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, A,B,C,D,E…

– Что это они как-то странно считают? – поинтересовалась я у Сереги, когда мы отцеловались и сели на свои места.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Серега. – Они в шестнадцатиричной системе считают. Им так удобнее.

В этот момент на другом конце стола снова появился Ванилла с бокалом, который пискнул:

– За родителей молодых!

После чего снова залпом выпил и исчез.

– Какой правильный тамада, – восхитился папа Боря. – Эдак он напьется раньше, чем гости по второй пропустят.

– У него просто мало опыта, – заступилась я за Ваниллу.

Тут слово попросила Серегина тетя Люда. Папулька игриво ответил, что за пятьдесят баксов он даст слово кому угодно. Тетя Люда юмора не поняла и полезла в сумочку за деньгами, так что папе Боре пришлось говорить, что первый тост – бесплатно, за счет заведения.

– Я знаю Сереженьку очень давно, – начала свою речь тетя Люда, и в голосе ее послышались слезы. – Поскольку его родители почти все время работали за границей на благо нашей Родины…

Со стороны фидошного

стола послышались рыдания. Как потом оказалось, это плакал Ванилла, вспомнивший своих родителей, которые никогда не работали ни на благо Родины, ни на благо самого Ваниллы.

– … поэтому Сережа почти все время жил у меня, – продолжила тетя Люда.

– Он всегда очень любил всякую технику! – вдруг выкрикнула она, и фидошный стол тут же разразился аплодисментами. – Представляете, – выкрикнула тетя Люда, – у него с двух до четырех лет была только одна любимая игрушка – обыкновенная мясорубка! Он ее мог часами разбирать и собирать.

– О! Прям как я в армии, – вставил свои десять копеек дядя Юра, который до сего момента держался в тени.

– Я тоже мог "Калаш" часами разбирать и собирать, пока им случайно палец не прищемил.

– Сильно болело? – поинтересовался папулька.

– Не знаю, – ответил дядя Юра. – Я же не себе его прищемил, а замполиту. Он меня чуть не застрелил. Хорошо еще, что я "Калаш" не до конца собрал.

– Я тогда и подумала, – продолжила тетя Люда, – что мальчик пойдет по технической линии! Он и пошел!

– Ура-а-а-а, Серега-а-а-а, поше-е-е-ел! – веселился фидошный стол.

– Так давайте же выпьем за то, – из последних сил выкрикнула тетя Люда, – чтобы их дети любили технику так же, как и их папа!

Гости дружно загалдели и стали чокаться.

– Не понял, – сказал папа Боря, – какой папа? Я, что ли?

– Она имеет в виду Серегу, – объяснила я.

– А он уже папа? – осведомился папулька.

– Вроде, нет, – сказала я. – Впрочем, как ты понимаешь, ни в чем нельзя быть на сто процентов уверенной.

– Раньше я бы тебе за такие шуточки шею намылил, – сказал папулька. – Но теперь, увы, можно. Теперь это уже, – папулька вздохнул, – вовсе не шуточки, а суровая правда жизни.

– Папа, хватит грусти! – решительно сказала я. – Лучше давайте выпивать и немножечко кушать. В конце концов, дочь замуж вы выдали, а это не всем удается.

– Тоже верно, – сказал папулька, вздохнул и выпил.

Тут я обратила внимание на то, что выпивать-то все выпивали, а вот насчет покушать – было как-то не очень.

Если еще в наших краях наблюдалось кое-какое относительное разнообразие блюд, то на столе наших родственников кроме выпивки (привезенной Серегой) стояло только несколько тарелок с салатом "Цезарь" (это блюдо в данном заведении представляло собой три листика салата, на которых валялись обыкновенные гренки, посыпанные тертым сыром) и пара тарелок с какой-то колбасой, которую гости смели в первые же две минуты.

Зато на фидошном столе все было в порядке. К картошке никто даже и не притронулся, потому что стол был просто завален простыми, но питательными продуктами: колбасой, бутербродами, копчеными окорочками, сыром и так далее, а кое-где даже виднелись пакеты из "Макдональда".