Записки

Врангель Петр Николаевич

Используя выгодное положение, генерал Кутепов, подтянул Марковскую дивизию к Чаплинке и четыре полка 1-ой конной дивизии к Черненке, с утра 29-го мая перешел всеми частями в наступление. Красные не выдержали концентрического удара и стали поспешно отходить. До темноты генерал Кутепов продолжал теснить противника, к вечеру подойдя на десять верст к Каховке. Левофланговая группа 1-го корпуса подошла к Алешкам.

30-го мая упорные бои в районе Мелитополя продолжались. Части генерала Слащева удерживали свои позиции. В этот день Сводный корпус занял Петровское (кубанцы) и Отраду (3-ья конная дивизия). Части 1-го корпуса вышли на линию Днепра на всем фронте от Каховки до устья. Корниловская и 2-ая конная дивизии стремительной атакой

захватили Каховку, где взяли 1500 пленных. Обозы и части пехоты красных успели отойти за Днепр, взорвав мосты. Конница красных с частью обозов отходила левым берегом Днепра на северо-восток. Конница генерала Морозова настигла эту группу (до 1000 сабель) у деревни Любимовки, жестоко потрепала и продолжала гнать на восток.

С 25-го по 30-ое мая XIII-ая советская армия потеряла до 8000 пленных, около 30 орудий, два бронепоезда, массу пулеметов и огромные склады боевых припасов.

30-го мая я отдал директиву, приказав войскам настойчивым преследованием довершить разгром врага:

генералу Слащеву приказано было продолжать удерживать район Мелитополя, где красные, подводя свежие резервы, продолжали свои атаки;

генералу Абрамову, объединив командование Донским и Сводным корпусами, преследовать красных в направлении Колга – Серагозы;

генералу Кутепову, удерживая линию Днепра от Каир Западных (23 в. на С.В. от Каховки) до устья, бросить Дроздовскую и 2-ую конную дивизии на северо-востоке с тем, чтобы в кратчайший срок выйти в район Рубановки (52 в. на С.В. от Каховки и на 84 в. к Западу от Мелитополя).

В четыре часа дня я выехал в Севастополь.

За последние дни на западном красном фронте обстановка изменилась. В то время как наша армия атаковала противника, большевики в свою очередь перешли в наступление против поляков.

27-го мая красные войска захватили Белую Церковь, прорвав польский фронт.

30-го мая красные заняли Фастов и одновременно форсировали Днепр в 60-ти верстах к северу от Киева и перерезали железную дорогу Киев – Коростень. 31-го мая Киев был оставлен польскими войсками.

Большевики усиленно раздували свои новые успехи против поляков и всячески замалчивали свое поражение на юге.

В Англию прибыл представитель советского правительства Красин. Переговоры его с Ллойд Джорджем, по-видимому, встретили благоприятную почву. Политика англичан стала нам резко враждебной.

24 мая (6 июня) Нератов телеграфировал, что адмирал де-Робек передал ему о полученном им из Лондона приказе задерживать в настоящее время военные грузы, назначенные для Крыма и отправляемые под английским флагом, даже и на русских судах. Грузы, идущие под иными флагами, его не будут касаться. «Это распоряжение», телеграфировал Нератов, «видимо, является средством давления на нас».

Распоряжение английского правительства ставило нас в тягчайшее положение. Лишение нас возможности получать военные грузы неминуемо свело бы все наши усилия на нет.

Я пригласил генерала Перси и имел с ним продолжительный разговор, краткое содержание коего князь Трубецкой 31-го мая (13 июня) сообщил Струве в Париж и Нератову в Константинополь:

«Прибыв с фронта, главнокомандующий пригласил генерала Перси и сообщил ему, что он заканчивает занятие той территории, на необходимость коей для снабжения Крыма он указывал с самого начала. Оставаясь лояльно на почве своих прежних заявлений, генерал Врангель, через генерала Перси, просит британское правительство выяснить затронутый в последнем письме его на имя верховного комиссара, вопрос о реальных гарантиях, кои могли бы быть получены относительно неприкосновенности территории занятой В.С.Ю.Р. в случае осуществления намечавшихся английским правительством переговоров с большевиками. Генерал Врангель просит английское правительство сообщить свой взгляд на это дело в возможно более краткий срок, дабы он мог в соответствии с этим принять то или иное решение, ибо только при наличии реальных

гарантий и продолжении поддержки со стороны союзников. Главнокомандующий может не переходить за пределы намеченной им для указанной цели территории. Генерал Врангель подчеркивает, что было бы совершенно невозможно, в случае наступательных действий противника, ограничиться пассивной обороной. Из опроса пленных выясняется, что большевистская армия должна была перейти в общее наступление на Крымский полуостров 27-го мая ст. стиля, т. е. через два дня после нашего наступления, предпринятого Главнокомандующим, дабы выхватить инициативу из рук противника. Обстоятельство это вновь подтверждает всю необходимость реальной гарантии».

Через несколько дней, 16-го июня. Маклаков телеграфировал:

– «…Вопрос снабжения решен благоприятно, непосредственная, ближайшая опасность временно устранилась».

Хотя в дальнейшем англичане и продолжали чинить нам различные препятствия, но путем личных переговоров в Севастополе, Константинополе и Париже, большинство грузов удавалось, хотя и с трудом, доставлять в Крым.

С переходом к нам новых областей необходимо было принять самые неотложные меры по установлению во вновь занятых местностях должного правопорядка. Многое было уже сделано. На местах, при командирах корпусов, имелся готовый аппарат гражданской власти; армия высоко несла знамя законности. Отдельные случаи нарушения закона войсками беспощадно карались. Военно-судные комиссии с представителями от населения зорко следили за соблюдением законности в прифронтовой полосе, однако, настоятельно необходим был и ряд других мер.

Одной из таких насущных мер являлось упорядочение дела контрразведочных органов (наблюдательных отделений), о чем 28-го мая был отдан соответствующий приказ:

«В виду того, что в прошлом году в занимаемых Вооруженными силами на юге России местностях самочинно возникали, а иногда и организовывались комендантами городов и другими военными властями контрразведки, которые совершали массу злоупотреблений и преступлений, чем возбуждали население против чинов армии и в частности против законных контрразведывательных органов, приказываю:

1. Борьбу с коммунистическими организациями и большевистскими агентами, остающимися для преступной работы во вновь занимаемых нашими войсками местностях, возложить исключительно на наблюдательные пункты при штабах корпусов, дивизий и другие, организованные и подчиненные наблюдательному отделению.

2. Всякую организацию наблюдательных органов комендантами городов и вообще какими бы то ни было властями, помимо наблюдательного отделения, воспретить.

3. Виновных в неисполнении этого приказа, как организовавших или допустивших возникновение самочинных контрразведок, так и служащих в этих учреждениях, подвергать ответственности по суду».

В виду особого характера органов контрразведки и тех тяжких обвинений, которые не без оснований возводились на контрразведывательные органы при моем предшественнике, представлялось необходимым особенно тщательное за ними наблюдение. Решено было возвратиться к существовавшему еще до мартовского переворота порядку наблюдения прокурорского надзора за производством дознаний по государственным преступлениям, производимым чинами корпуса жандармов. По сношению главного военного прокурора с начальником управления юстиции, были в дальнейшем выработаны правила такого надзора. Наблюдение за производством дознаний по делам и государственных преступлений было возложено (приказом от 8-го июля за № 91) на чинов прокурорского надзора военного и военно-морского ведомств – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе. Лицам этим предписывалось иметь тщательное наблюдение за производством дознаний по государственным преступлениям, для чего они должны были присутствовать по возможности, при всех важнейших следственных действиях и следить за законностью арестов и правильностью содержания арестованных.