Записные книжки (1925—1937)
Шрифт:
На каждого автора из 9 ряда сурово смотрел сквозь бинокль лысый господин.
По улице бежит Иван Приблудный. В зубах у него шницель. Ночь.
Критик Двугорбов и фельетонист Не-Тыква.
Ответ заключенному в тюремной газете.
«Картинки из сельской жизни вам не удаются. Пишите лучше из жизни допра».
«Лица, растрачивающие (расход) свыше 3
Две знаменитых экспедиции — Колумба и Голомба.
Царь-кустарь.
В телефонной книжке хорист вместо юриста.
[Государство затаскал по судам.]
И снова Г. продал свою бессмертную душу за 8 рублей.
К концу вечера хозяйка переменила костюм и оказалась в голубой пижаме с белыми отворотами. Мужчины старались не смотреть на хозяйку. Глаза хозяина сверкали сумасшедшим огнем.
Человек не знал двух слов — «да» и «нет». Он отвечал туманно: «Может быть, возможно, мы подумаем».
Город Колоколамск.
Колоколамск украшается статуями.
Объявление: «Зашли три гуся».
[В Колоколамске жил портной Соловейчик, настоящий разбойник.]
Ах, как трудно быть красивым, когда некрасива.
Лучшие бороды в стране собрались на спектакль.
Как колоколамцы нашли Амундсена. Сначала шли айсберги, потом вайсберги, а еще дальше — айзенберги.
Семен Маркович Столпник.
На стол был подан страшный, нашпигованный сплетнями гусь.
Никелированный, усыпанный цветными клавишами бюст кассы «Националь».
Человек-ребус говорит:
— Эх, идеология заела!
Лорд главный судья посоветовал ему не питать никаких несбыточных надежд и убедительно просил его приготовиться к переходу в вечность. Смертный приговор будет приведен в исполнение 14 июня.
— Ну, что, старик, в крематорий пора?
— Пора, батюшка.
Культпоход в Колоколамске, или как 1000 грамотных обучала одного неграмотного.
Гимназист в отставке.
Человек с перламутровым носом.
Тяжелая, чугунная, осенняя муха.
Новый Мир Божий.
Человек,
Взбесившийся автомат.
В Колоколамске жильцы выпороли жильца за то, что он не тушил свет в уборной.
[Гражданин Лошадь-Пржевальский.]
Василевский (не-Шиллер).
— Клавдия Ивановна дома?
— Нет.
— А Глафира Ивановна?
— Нет.
— А Валентина Ивановна (ребенок)?
— Дома.
— Тогда я, пожалуй, войду.
В Колоколамске была Академия художественных наук.
Надькинд.
Из статьи в газете: «По линии огурцов дело обстоит благополучно…»
[Серьги раскачивались, тяжелые, как колокола.]
В носу растет табак.
Фирма «Шариков и Подшипников».
Лишены избирательного права в Англии: несовершеннолетние, пэры и идиоты.
— Ф., иди по начатому тобой пути.
И она пошла.
— Ф., прекрати начатый тобой путь.
Но она уже не прекратила.
Никакого созвучия душ.
Нужно унизить горный хребет.
Порцию аиста!
Ему 33 гада. А что он сделал? Создал учение? Говорил проповеди? Воскресил Лазаря?
Драматическая сцена, которая не удалась из-за пожара. Объяснение при свете факелов оказалось бледным. И только поздно ночью загрохотали рюмки и послышался громовой голос.
Как уменьшилась вражда между собаками и кошками.
[Только у актеров в наше время остались длинные высокопарные титулы.]
Общество, которое вымирает, в противность другим обществам, каковые процветают.
Торопитесь, через полчаса вашей даме будет сто лет.
На ней был голубой фетровый колпачок, украшение которого составлял стеклянный полумесяц впереди.
Актеры не любят, когда их убивают во втором акте четырехактной пьесы.
Репетиция оперетты. В холодном темном зале. «Дайте станок для танго». Маэстро играет, когда давно уже окончился танцевальный номер. В ложах сидят розовые балерины. В фойе повторяют танец. Балетмейстерша в кудряшках прыгает во все стороны. Костюмы из глазета.