Заплачено кровью
Шрифт:
За эти дни Борис видел наши самолеты всего несколько раз, далеко и небольшими группами, воздушный бой наблюдал впервые, у него уже успело сложиться недоверчивое отношение к нашим летчикам - "Где же вы, сталинские соколы...", - но после этого случая Терещенко сразу почувствовал к нашей авиации уважение.
Вспомнил, как в Калуге, когда ехали на фронт, на путях в вагоне оказались двое наших летчиков со сбитых самолетов. Столько они тогда наговорили о первых боях в воздухе, что кто-то сбегал к коменданту станции и их тут же увели в отдел НКВД. Будто бы вся наша авиация сожжена в первый
Командир 497-го гаубичного артполка майор Илья Малых после того, как его 2-й дивизион отбил атаку колонны немецких танков и заставил их отойти и взять маршрут правее, по приказу командира дивизии уплотнил свои боевые порядки на наиболее танкоопасном направлении большак Давыдовичи - Грязивец. Часам к трем канонада стала хорошо слышна за его правым флангом сзади, но никаких дальнейших распоряжений из штаба дивизии не поступало и он на свой страх и риск решил собрать полк в одно место, с расчетом круговой обороны.
Первый дивизион капитана Прошкина все это время действовал на поддержке пехоты полка Малинова, с закрытых позиций, и действовал, по словам полковника Кузьмина, отлично: заградительный огонь дивизиона по существу и заставил гитлеровцев перенести главный удар правее обороны дивизии.
Дивизион капитана Найды, выстроившись в колонну, прошел дорогой до леса у деревни Грязивец, где и рассредоточился, не занимая боевых порядков.
– Воздух! Воздух!
– закричали наблюдатели, и все, находившиеся у орудий, залегли, где попало.
Самолеты, налетевшие на малой высоте, сначала прошли над лесом, стреляя из пулеметов, а потом, встав в круг, начали методично пикировать на лес.
– Штук двадцать, не меньше, - смотрел в небо старший лейтенант Житковский и подумал: "Хорошо еще, что успели войти в лес, на дороге они бы нас всех расколошматили".
Недалеко взорвался трактор, тащивший прицеп со снарядами, и от него загорелся лес. Зеленые кроны сосен пылали, как солома, жар волной бил в лицо. Несколько минут бомбежки показались Житковскому адом, и когда самолеты улетели, какое-то время ему не верилось, что он опять остался жив.
Собрали раненых и убитых, но не успели похоронить погибших, как капитан Найда получил приказ двигаться дальше. Колонна медленно потащилась по пыльной дороге.
– Товарищ капитан, не пойму смысла нашего передвижения, - спросил Найду Житковский.
– Если мы в окружении, то надо бы на восток, а мы забираем на север.
– Майор Малых такой приказ из штаба дивизии получил. Видимо, собираемся все в одно место, чтобы дальше идти всем вместе.
– А по обстановке он ничего не говорил?
– Я так понял: знает он не больше нашего. Похоже, через соседей немцы прошли.
– Горючее на исходе, товарищ капитан, - выглянул из кабины
Перед деревушкой стояли несколько разбитых грузовиков.
– Я тоже схожу, товарищ капитан, - сказал Житковский, - пока колонна подтягивается.
Нацедив из бензобака полуторки ведро бензина, водитель и Житковский пошли, было, к своим, как увидели во ржи за крайним домом молодую женщину, которая стояла в полный рост и, улыбаясь, призывно махала им рукой. Житковский привык видеть в деревнях женщин только в платках, и эта, с распущенными волосами, показалась ему подозрительной.
– Смотри, расплещешь, - сказал он водителю.
– Уставился...
Пока шофер заливал бензин в бак, Житковский рассказал о странной женщине Найде.
– Что ж ты даме внимания не оказал?
– усмехнулся он.
И лишь только машина тронулась с места, как из ржи, где стояла эта женщина, ударил крупнокалиберный пулемет.
Первая очередь попала прямо по кузову, полетели щепки, и все, кто тут был, выпрыгнули и залегли под машиной.
– Житковский, бери троих и перебежками - уничтожить гадов!
– приказал Найда.
"Ну и баба, вот сволочь-то!" - думал на бегу Житковский.
Перебежками, а в основном ползком по ржи он с группой бойцов подобрался к пулемету на бросок гранаты и, когда пулемет замолк, в окопе они обнаружил троих убитых немцев и эту женщину. Она была еще жива, и что-то тихо говорила по-немецки.
"Надо же додуматься: женщина - приманка!" - удивлялся Житковский.
Справа метрах в двухстах во ржи заработал еще один пулемет и один боец, телефонист, стоявший в рост рядом с убитыми немцами, со стоном присел. Остальные тут же залегли.
– Ползком к машине, - приказал Житковский.
– А немка? С собой возьмем?
– спросил кто-то из бойцов.
– Да она уже кончилась. Смотри - не дышит, - сказал другой боец.
Догнав своих, Житковский доложил Найде, что немцы уничтожены, женщина тоже убита.
– А мы еще не верили в диверсантов!
– ответил Найда.
– Двоих у нас в машине убило, - добавил он с сожалением, - но надо ехать дальше...
Шестнадцатого июля после очередного перехода, когда батальоны 771-го полка расположились на дневку в густом лесу под Чаусами, капитану Шапошникову доложили, что его ищет какой-то майор из штаба корпуса.
– Иван Андреевич? Какими судьбами?
– Шапошников узнал майора Суетина, своего приятеля, служившего помощником начальника оперативного отдела штаба их 20-го стрелкового корпуса.
– Да вот тебя решил проведать, - улыбнулся Суетин.
– Гришина ищу. Не знаешь, где он сейчас может быть?
– Час назад проезжал. К Малыху, наверное, поехал. Садись, отдохни, а то, вижу, с лица спал совсем.
Шапошникова и Суетина связывал тот тип армейской дружбы, когда люди встречаются редко, не знают, встретятся ли еще, и если уж доведется увидеться, то стараются наговориться впрок. Вместе они служили лет десять и оба, не навязываясь в друзья и не думая даже, что дружат, постепенно прониклись такой взаимной симпатией и уважением, что искренне радовались каждой редкой встрече. Сейчас им тем более было о чем поговорить.