Заплачено кровью
Шрифт:
– Да у меня всего-то, я же докладывал.
– У других еще меньше. Учти: приказы, любые, выполнять только мои или Гришина. В случае приказа на отход уходить вдоль линии Сураж - Унеча, до Трубчевска.
"Ничего себе, - подумал Шапошников.
– До Десны..."
Трубчевск представлялся ему такой глубиной России, что стало жутко от мысли: "Куда пришли...".
Полковник Гришин после боя у Церковищ, отходя вместе со своим штабом, под вечер, у Костюковичей, встретил батальон связи капитана Лукъянюка,
Капитана Федора Лукъянюка Гришин знал несколько лет, за отличную организацию связи сам представлял его к ордену Знак Почета. До войны он любил бывать у связистов, знал, что батальон подготовлен отлично, а в моральном отношении это едва ли не самая надежная единица: личный состав - в основном автозаводцы, комсомольцы, ребята грамотные. Многих Гришин хорошо знал не только в лицо.
– Товарищ Старостин!
– приветливо помахал Гришин политруку с большим грустными глазами.
– Откуда тебя знает командир дивизии?
– спросил Старостина красноармеец Пархаев, его земляк.
– Я до войны книги выдавал в батальонной библиотеке, а она у нас была лучшей в гарнизоне, досталась еще от старой дивизии. Полковник Гришин часто приходил, вот и знает меня.
Политрук Старостин и Пархаев, как земляки - жили на одной улице, с начала войны держались вместе, и на этот раз, как и всегда, отрыли окопчик на двоих. Старостин, раскладывая по дну окопчика солому, не заметил, как подошел командир их взвода старший лейтенант Бажайкин.
– Товарищи, спать по одному. Пока будем держать оборону здесь, уйдем утром.
Пархаев уснул мгновенно. Старостин, борясь со сном, просидел до темноты свое время, а в девять вечера растолкал напарника:
– Виктор, давай ты, да смотри не усни.
– Да-да, слышу...
Проснулся Старостин среди ночи. Ярко светила луна, было тихо. Поискал глазами Пархаева - лежит на бруствере.
"Убит?" - испугался Старостин. Ему то ли снилось, то ли пригрезилось, что рядом стреляют, где-то недалеко рвутся мины, но проснуться не было сил.
– Спишь?
– растолкал он напарника.
Орудия, стоявшего неподалеку, не было. Старостин, проверив соседние окопы, понял, что все ушли ночью, а их, как самых крайних в цепи, забыли предупредить.
– Эх, Виктор, проспали из-за тебя. Что теперь делать?
– Убей меня, Николай, - виновато сказал Пархаев.
Лесочком они прошли к какой-то деревне, а когда вышли на улицу, рядом раздалась длинная очередь из пулемета.
– Рус! Руки вверх!
Пархаев остолбенел, но Старостин ткнул его локтем в бок, и оба, прижимаясь к забору, пригнувшись, побежали по улице.
Свернули в калитку, куда-то бежали, и, не помня как, оказались в своем окопчике.
– Я тебе говорил, что лучше идти
– Откуда же я знал, что в деревне уже немцы. Как это наши так быстро ушли? Давай хотя бы закурим, - сказал Пархаев.
Обоим стало не по себе: оказаться одним, да еще ночью, когда рядом в деревне немцы.
Вскоре на дороге послышался шум мотора.
– Николай, а это ведь явно ЗИС-5. Неужели наши?
Вылезли из окопчика, осторожно подошли к дороге, ожидая колонну.
– Смотри, трое идут. Кажется, в наших касках, - сказал Старостин.
Командир батареи, куда попали Старостин и Пархаев, а это оказался гаубичный артполк Полтавской дивизии, взял их обоих с собой.
Утром батарея догнала свою дивизию, комбат предложил им остаться на батарее, но оба отказались.
– Смотрите, а то был приказ товарища Сталина, что бродяг расстреливать.
– Нет, мы, пожалуй, будем искать своих. Они где-то недалеко.
Оперативный дежурный штаба, куда зашли Старостин и Пархаев, не удивился их вопросу - где может быть дивизия Гришина, а даже благожелательно сказал:
– А где-то здесь, ребята, был ваш комдив. В коричневой "эмке", стоит у артиллеристов.
В машине они, не веря своим глазам, увидели спокойно спавшего полковника Гришина. Тот сразу проснулся, услышав их покашливание.
– Старостин? Вот так встреча...
Гришин посмеялся, выслушав рассказ, что их забыли, и предложил:
– Есть хотите? Сейчас и чаю принесут. Вот смотрите маршрут, куда будете идти. Найдете Лукьянюка... Впрочем, я буду у него раньше вас. Взял бы и вас с собой, но у меня здесь дела, да и в машине мест нет.
Свой батальон Старостин и Пархаев догнали только на следующий день. Сначала пристроились к какой-то части и уж было потеряли всякую надежду догнать своих, как с обочины, где расположилось какое-то подразделение, услышали:
– Эй, смотрите, Старостин и Пархаев к саперам перешли!
Комиссар батальона политрук Ткачев, узнавший их, с некоторым разочарованием, как показалось Старостину, протянул:
– А мы вас уже в списки пропавших без вести занесли...
Оба были так рады встрече, что не обратили внимания на эти слова, пожимая протянутые руки товарищей. Только Старостин услышал краем уха:
– Сопляк ты, двоих коммунистов потерял. Как это так - уйти и не проверить: все ли в строю. Уйти даже без политрука роты!
– ругал Ткачев старшего лейтенанта Бажайкина.
Вечером 16 августа к Шапошникову приехал полковник Гришин, с Церковищ отходивший с полтавчанами и безуспешно искавший своих, пока генерал Бирюзов не подсказал ему, что какой-то полк его дивизии стоит в обороне у Белынковичей. Прежде чем приехать к Шапошникову, Гришин побывал у полковника Ивашечкина, которого не видел несколько дней, и получил от него указания, как действовать дальше. Встретив Шапошникова, Гришин начал с дела: