Заплатите налоги, госпожа попаданка!
Шрифт:
– Еще как захотят! Столичная школа магии для девушек – это весьма небольшое заведение, и отбор туда проходят лишь избранные. А учиться хотели бы многие представительницы дворянских семейств. Это сразу повышает статус невесты и дает возможность заключить куда более выгодный брак.
– Но если магические школы столь востребованы в стране, то почему же их не откроют столько, сколько нужно? – такое решение кажется мне простым и логичным.
Но Вивиан поясняет:
– В Виларии не так много магов, которые могли бы работать в подобных школах. К тому же,
– Но как же тогда месье Доризо сумел добиться королевского дозволения на открытие школы в нашем поместье? – изумляюсь я.
Герцогиня пожимает плечами:
– Не удивлюсь, если он собрал компрометирующую информацию на чиновника, который готовит подобные бумаги. Или при дворе посчитали, что толку от такого разрешения всё равно не будет, а раз так, то почему бы его и не дать? Ведь все прекрасно знали, что у графини де Ламарк нет ни капли магии. Дозволение аннулировали бы спустя некоторое время – когда все уже забыли бы про него – всего-то и делов. Но сейчас мы откроем школу на законных основаниях. И мы завтра же едем в Ансельву!
12. Эжени. Столица и ее обитатели
По словам Вивиан, настоящая Эжени бывала в столице только в детстве, и это дает мне законные основания для проявления удивления и восхищения всем, что я вижу за окнами кареты.
Ах, какой красивый фонтан на площади! А что это за дворец – весь в разноцветных огнях? Ой, а в честь чего стреляют пушки?
Дениз восторгается вместе со мной. И видя радость в ее глазах, я уже не жалею о том, что разрешила ей поехать в Ансельву вместе с нами.
– Зачем нам там эта мышка? – поначалу воспротивилась герцогиня. – Мы остановимся в лучшей гостинице, там будет довольно вышколенных слуг. Ах, тебе жаль бедняжку? Дорогая, запомни – жалость иногда вредит.
У нас с Дениз еще довольно прохладные отношения, и я не форсирую события. Было бы странно, если бы вдруг Эжени воспылала любовью к своей бедной родственнице. Хотя я вижу, как девушка во всём старается мне угодить.
– Подобная угодливость обычно раздражает, – бабушка и в этом находит отрицательную сторону, но всё-таки соглашается дать Дениз место в карете.
Экипаж вполне удобный, с мягкими лавками и большими окнами. Но всё-таки два дня пути – это не шутка. К тому времени, когда мы прибываем в столицу, у меня уже голова идет кругом от постоянной тряски на дорогах, и только красоты Ансельвы заставляют меня забыть об усталости.
Гостиница, в которой бабушка решает остановиться, тоже похожа на дворец. Шикарное здание на набережной – с колоннами, лепниной на фасаде и высоким крыльцом.
– Ваша светлость, – сразу начинает волноваться Дениз, – наверно, ночлег здесь безумно дорог. Может быть, было бы лучше остановиться у кого-то из ваших подруг?
Герцогиня свысока взирает на нее через лорнет и кривит губы:
– Ах, мадемуазель, конечно, это вышло бы гораздо дешевле, но не думаю, что вам захотелось бы ночевать на кладбище.
Дениз испуганно
Мы устраиваемся в отличном номере из трех комнат и не отказываемся от лёгкого ужина, во время которого управляющий гостиницы сообщает нам самые актуальные столичные новости.
Его величество Луисан Десятый по причине плохого самочувствия не удостаивает аудиенцией никого – даже министров. Королева тоже не принимает. И балы во дворце не устраиваются.
– Какая жалость, – расстраивается бабушка, – а я так хотела представить ко двору свою внучку. Но всё равно – завтра прямо с утра мы посетим дворец и засвидетельствуем их величествам свое почтение – пусть и не при личной встрече.
Мне кажется это странным – ехать туда, заранее зная, что в посещении нам откажут. Но управляющий неожиданно соглашается с герцогиней:
– Разумеется, именно так и следует поступить. Во дворец справиться о здоровье его величества приезжают все столичные дворяне. Будет странно, если вы, прибыв в Ансельву издалека, этого не сделаете.
Я представляю длинную очередь из посетителей, которые подходят во дворце к специально назначенному человеку, который отыскивает их фамилии в списке и ставит напротив них галочки. А в конце дня этот человек заносит в отдельный список тех, у кого этих самых галочек не оказалось, и сообщает о них королю. Я хихикаю и тут же ловлю строгий бабушкин взгляд.
Когда на следующее утро мы отправляемся в королевский дворец, Дениз остается в гостинице. Я пытаюсь уговорить бабушку поехать всеми вместе, но в этом вопросе она мне не уступает.
– И речи быть не может, дорогая! – решительно заявляет она, нахлобучивая на голову шляпку со сложной композицией на широких полях. – Дворец – это не театр и не галерея. Там дозволено появляться только дворянам с достаточно высокими титулами.
Хорошо, что девушка этого хотя бы не слышит. Впрочем, она знает это и сама.
Я надеваю свое лучшее платье – розовое, украшенное вышивкой и кружевами. И чувствую себя великолепно ровно до того момента, пока мы не входим в большой зал королевского дворца, где уже собралось не меньше полусотни таких же, как мы, визитеров, желающих проявить верноподданические чувства.
Ах, какой конфуз! То, что наши платья безнадежно устарели, я понимаю сразу. Все присутствующие здесь дамы одеты совсем по-другому. Никаких пышных юбок. Никаких кружев. И никаких ярких цветов.
– Сразу отсюда мы отправляемся к портнихе, – шипит герцогиня мне на ухо.
А на нас уже кидают презрительно-снисходительные взгляды. И миниатюрная брюнетка, стоящая в двух шагах от нас, не считает предосудительным вслух сказать то, о чём думают остальные:
– О, из какого музея эти наряды?
Мои щеки пылают от гнева и стыда. Если бы мы были в нашем мире, я нашла бы, что ответить этой нахалке. Но ввязаться в перепалку сейчас – значит, привлечь к себе еще больше ненужного внимания.
– Арлет, дорогая, не так громко! – одергивает ее стоящий рядом мужчина – уже немолодой, седовласый – должно быть, отец или дядя.