Запомни - все обман! [СИ]
Шрифт:
Кацман трудился истово. На недалеком горизонте забрезжила мечта о номинации на Нобелевскую премию… Грандиозное будущее маячило, новые перспективы…
Действительность разобралась с мечтой довольно быстро и очень гадко. Кое–что из своих трудов доверчивый, чистосердечный Яков Самуилович нашел опубликованными под чужими фамилиями в европейских научных изданиях.
Удар под дых.
Предательство коллег Яков Самуилович переживал в психиатрической больнице Тель — Авива. Жена свалилась с инсультом и вскорости скончалась. Дочь и внуки давно уже перебрались за океан в Америку.
Слегка
Устроился завлабом в военный НИИ. Как небезосновательно подозревал Игорь Аристархович Коваль, работа на военных прельстила Якова Кацмана безусловной с е к р е т н о с т ь ю разработок. Режимностью объекта, где каждую бумажку отдают под роспись — в сейф. Где всё с л у ш а ю т, всех видят, никого с ч у ж и м клочком бумажки за ворота не пропустят.
На полигоне в крымских степях к странным параноидальным вывертам простого гения относились с ласковым терпением. Так как в остальном общении и обиходе, Яков Самуилович был милейшим тихим сумасшедшим.
… — Надеюсь, зная теперь всю подоплеку печальной истории Якова Самуиловича, вы, Тарас Григорьевич, можете представить, как я отнесся к конфиденциальному заявлению коллеги Кацмана «у нас в гостях, уважаемый товарищ Коваль, — инопланетное существо». Житель чужих миров, зеленый человечек.
— А как быстро Кацман раскусил этого парня Зевса? — задумчиво покачивая начищенным ботинком, тихо поинтересовался генерал.
— С точностью не отвечу. Кацман первым встретил Зевса в лабораторном корпусе…
— Зевса пропустили в с е к р е т н у ю лабораторию? — быстро перебил военный. — Кто позволил, почему?
Коваль усмехнулся:
— А вот тут–то мы и подходим вплотную к сути, Тарас Григорьевич. К тому, что ни один здравомыслящий человек не отважится описать ни в одной официальной бумажке.
— То есть? — брови Загоруйко ушли наверх к серебристому ежику.
— Есть опасение, что после подобных отчетов нас всех, во главе с Яковом Самуиловичем, признают пациентами психиатрических лечебниц. Помните, я обещал вам чуть позже вернуться к истории участкового Глушко?
— Ну.
— Так вот. Осыпать наградами капитана нет никакой необходимости, Тарас Григорьевич. Приехав на полигон, Глушко не смог с достаточной убедительностью объяснить п о ч е м у он приехал с ю д а, а не отправил гостя рыбаков в районную кутузку, поскольку никого удостоверения личности у человека, появившегося вблизи государственной границы не наблюдалось.
— Нормальный ход, — нахмурился военный.
— А я о чем? Картина маслом. На КПП, сквозь дождь и бурю, на еле живом мотоциклете приезжает насквозь вымокший местный участковый. Докладывает о появлении в поселке неизвестно откуда взявшегося человека без документов. Начальник караула к нему с вопросом — «а, почему, собственно, к нам, почему не в район, не к своему начальству?». Глушко пожимает плечами, бормочет что–то неразборчивое, вроде «а сам не знаю, но так н а д о». Синеглазов решает проверить, что это за «иностранный» парень нарисовался поблизости от вверенного ему объекта. Едет в поселок
— Не быть майору «подполом», — бурчит Загоруйко.
— Не торопитесь с выводами, Тарас Григорьевич, — усмехнулся Коваль. — Дослушайте, что было дальше…
Не особенно надеясь на образное мышление столичного вояки, доцент увлеченно обрисовал ему картину появления в с е к р е т н о й лаборатории широкоплечего молодца в драной тельняшке и невообразимых подштанниках. Легонечко коснулся вытянувшихся физиономий научной братии…
Молодец, как установили позже по съемкам с камер наблюдения, простоял на пороге, заставленной научным оборудованием лаборатории секунд тридцать. Уверенно подошел к компьютеру, и уселся перед ним за стол.
Позже Кацман голову отдавал в заклад — парень компьютер впервые видел. И зацикленному на осторожности сумасброду можно верить, он придирчиво следил за каждым жестом нового посетителя.
А его лаборант позже поклялся, что субъект в тельняшке задал ему вопрос «как это работает?».
Но съемка с камер наблюдения этого вопроса не зафиксировала. На ней г о с т ь молча сел перед монитором. И начал п о л ь з о в а т ь с я, столь тщательно оберегаемой техникой параноика Кацмана. Яков Самуилович тем временем преспокойненько стоял, как вкопанный и наблюдал за, все более уверенными действиями молодого мужчины.
— Чего–то я не понял? — нахмурился Загоруйко. — Парень сел за компьютер, начал работать… Он — умел, или — не умел?!
— Получается — умел. Но я больше верю Кацману, заявившему, что Зевс видел компьютер как таковой впервые в жизни.
— Так как же тогда…
— Зевс задал мысленный отправной вопрос лаборанту Панину и в ы т я н у л из его мозга всю необходимую информацию по работе компа. Телепатически.
— Т е л е п а т и ч е с к и? — откинулся на спинку кресла генерал.
— Сейчас я в этом совершенно уверен, — серьезно кивнул Коваль. — Вопрос, Тарас Григорьевич, в другом. ПОЧЕМУ сверхсущество осталось на военной базе? Если, как я теперь уверен, он по дороге сюда прозондировал мысли майора Синеглазова… А они, смею вас уверить, наверняка были, мягко выражаясь — угрожающими… Почему он с ним поехал и остался? — ученый сделал внушительный глоток коньяка, пожевал губами и сам ответил невероятным набором вопросов: — Не потому ли, что в мыслях лаборантов и Кацмана перед словом «полигон» он увидел определение не «военный», а «научно исследовательский»? существо не прочло в мыслях ученой братии — угрозы для себя?.. Зевс пришл сюда за… и н ф о р м а ц и е й о н а ш е м м и р е? Так получается? — Коваль потерянно улыбнулся.
У генерала пока получались только мысли набекрень. Субъект, легко, практически при помощи начальника охранных служб, проник на полигон, спокойно вошел в секретную лабораторию, уселся перед компьютером, наверняка имел возможность считать всю информацию с секретных файлов…
Кошмар. Позор и стыд на все седины. Погоны уже хлипко держатся и хлопают, как крылья голубя–пенсионера.
Кого бы выбрать в стрелочники?!
Сумасшедшего параноика Кацмана? Синеглазова?! Или вот этого Игорька…