Заповедь Варяга
Шрифт:
– И кто? – в свою очередь задал не совсем умный вопрос Ангел.
– Пока не знаю, – пожал плечами Шмыков.
– Может, сверху гонят? – предположил вор.
– А ты дальше слушай. Вся проблема в том, что нам по-крупному мешают, – начал докладывать Шевалье. – Человек, который обещал нам контрольный пакет акций на судостроительном заводе, вдруг неожиданно исчез. Скажешь, случайность? В такие вещи я не верю. Другой, который обещал посодействовать со сталелитейным, вдруг неожиданно вывалился с девятого этажа. Хотя черт его поймет, каким образом он оказался в том районе? Скорее всего,
– Говори, не томи, – раздраженно проговорил Ангел, вспомнив добродушного полноватого мужичка, с которым ему приходилось как-то раз общаться.
– Его нашли расчлененным в мусоропроводе! В доме, где проживала его лярва, – угрюмо сообщил собеседник.
– Ничего себе раскладец! – покачал головой Ангел. В словах Шевалье о том, что им делают козу, правда была, Ангел и сам не верил в подобные случайности. – Я-то думаю, чего это Варяг икру мечет. Он мне всего-то и не расписал. А с этой бабой был разговор?
Шмыков безнадежно махнул рукой:
– Она здесь ни при чем... проверяли! Пасли именно нашего человека. Их было трое, они знали, когда и во сколько он к ней заявится, вот и подкараулили.
– Откуда известно? – спросил Ангел.
Шевалье нахмурился, и Ангел догадался, что он вновь коснулся очень щекотливого места.
– Один из наших распознал их... Совершенно случайно, просто он живет в этом районе. Обещал узнать все сам. А уже на следующий день его труп нашли на свалке. Так что против нас действуют очень серьезные ребята. И работают так, как будто им никакая власть не страшна. Во всех случаях сработано в высшей степени профессионально. Никаких следов! Ни ментам не за что зацепиться, ни нам! Кругом голяк! А ведь этим людям мы доверили очень большие деньги.
– Дела-а, – выразительно протянул Ангел. – Что тут еще скажешь... Крепко за свисток дернули! Явное неуважение к нашему ордену. Денег много ушло?
– Много, – кивнул Шмыков. – Все они висят на мне. Я ведь провода с теми людьми натянул, грел их. А они сейчас на мазарках покоятся. Кто мне поверит, что я не присвоил бабки? В этот проект уже и без того вложено немало баксов, и скажу тебе честно, если заводы уплывут на сторону, то меня сгноят. Вот так обстоят дела! Не буду утверждать, что эта инициатива будет исходить от Варяга, но у меня сразу наберется целый воз недоброжелателей.
Ангел был слегка смущен исповедью Шевалье. Подобное можно было говорить только близкому другу, да и то, где гарантия того, что тот не ляпнет оброненных в отчаянии слов по пьянке какому-нибудь хмырю. Хотя считать Шевалье простаком не следует.
– Ситуация серьезная, – сдержанно согласился Ангел.
– Если что, обещаешь поддержать на сходе? – попросил Шмыков.
Ангел внимательно посмотрел на Шевалье, подумал.
– Я сюда приехал разобраться, что к чему. Если ты не виноват, поддержу. Но если допустил промах, не обессудь, Шевалье, расскажу как есть.
– Спасибо хоть на этом, – глухо проговорил питерский законник. – Я тебе, Ангел, тоже советую поберечься. Мало ли...
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся Ангел.
Шевалье опрокинул стопку водки, а потом сообщил:
– В
– Вот ты о чем. Ладно, спасибо за совет. – Ангел посмотрел на часы и произнес: – Тут такое дело. С Ефимовичем надо встретиться... Поедем вместе.
– Зачем? – поинтересовался Шевалье.
– Проблемку перетереть. Ты же знаешь, он многих законных к этому делу привлек. С него тоже спрос немалый. Одно дело по телефону базлать, и совсем другое – вести беседу с глазу на глаз, – объяснил Ангел.
За проект по приватизации заводов Ефимович с Шевалье несли перед сходняком ответственность в одинаковой степени. Если Виталий Шмыков искал нужных людей в администрации, чтобы заручиться их поддержкой, то Станислав Казимирович Ефимович, как казначей питерского общака, был озабочен поиском денег и нужных людей для покупки контрольного пакета, который, надо думать, окажется недешевым. Люди для этого требовались «чистые», благонадежные, без криминальных «хвостов», но в то же время свои. Нескольких человек Станислав Казимирович уже подыскал и даже вручил им деньги. Если сделка сорвется, то они должны были вернуть немалую сумму. Но... всякое бывает. Оттого-то на душе у Ефимовича скребли кошки. Он хорошо знал, что за каждую пропавшую копейку братва потребует его голову.
Ефимович выслушал сообщения Шевалье в полном молчании, лишь однажды крякнул в кулак. Он долго молчал. Наконец заговорил, степенно растягивая слова:
– Мое мнение таково, что всякий риск должен быть оправдан. Наш общак не безразмерен. Что с нами станет, если мы будем вкладывать деньги в проекты, обреченные на провал? Наша организация не богадельня и спонсорством не занимается. А потом, ведь кто-то должен отвечать за убытки? Ты втянул в это дело, ты указал нам людей, значит, с тебя и спрос особый!
Ефимович выжидающе посмотрел на Виталия. Шевалье невольно поежился, но собрался и ответил достойно:
– Идея была моя. Я не отрицаю. Если потребуется ответить перед сходняком, всегда пожалуйста! Но решение принимал не я. Сходняк решил...
– Не мне тебе говорить, что за подобные промахи спрашивают с конкретных людей, и спрашивают очень строго. Если что выйдет не так, сначала ты ответишь передо мной, – процедил Ефимович. – Уж очень бы мне не хотелось позора на старости лет. Ведь я у уважаемых людей деньги взял.
Сильнее сказать было невозможно, и Шевалье вновь почувствовал под ложечкой неприятный холод. Он хотел потереть застуженное место ладонью, но решил воздержаться.
– Всю ответственность беру на себя. Казимирыч, дай мне еще один шанс, последний, – попросил Шмыков. – Сейчас нам опять потребуются деньги, но я попробую разыскать их сам. Хочу довести все дела до конца, чего бы это ни стоило. А там сход решит. Если суждено прострелить себе голову, я пойду и на это, но пасовать перед кем-то не в моих правилах. Я найду того, кто делает нам подлянку, если он действительно соткан из костей и мяса. А потом, на кону действительно поставлены очень большие бабки, и мне не верится, что ты от них можешь отказаться. Дело выгорит! Отвечаю!